Рассказ французской сестры-близнеца Никонова на тему «добей что б не мучался». Правда, 45 лет назад.
Еще одно отличие в том, что общество не начало подвывать ему, 50% населения не согласилось с этими родителями. Их рассказ обошли молчанием. И уже это молчание стало клеймом на совести общества.
http://www.ilfoglio.it/soloqui/131Листок, 11 Апреля 2008.
Так я убила ребенка-дауна.
"Ему было два месяца, мы решили его задушить. С первой попытки не получилось. Тогда мы одели ему на голову полиэтиленовый пакет".
Это рассказ очевидца и участника. Рассказ вышел в газете Temps Modernes (Современные нравы), журнал Сартра, в 1974 году.
Никакой реакции.
Восстановление в своей книге этого забытого эпизода - это одно из многих достоинств последней книги историка и феминиста Анны Браво. Этот эпизод - свидетельство того, как культура и общество тех годов, когда пропагандировалось отсутствия любых границ, пределов и тормозов, родили на свет монстра.
Этой истории Браво решила посвятить целую главу своей книги. Глава называется "Под ударами сердца"
"Истории 68го года", так называется ее книга, выпущенная издательством Laterza. В ней - история убийства ребенка с синдромом Дауна, убийство, которое совершили сами родители ребенка и их близкие друзья. Историю рассказали сами родители, они же ее главные герои, рассказали в мельчайших подробностях. Ее действующие лица в рассказе скрываются за простыми иницалами.
В первый раз история была опубликована в 1974 году в журнале Les Temps Modernes, который издавал Жан-Поль Сартр, Симоне де Бовуар и Клод Ланцманн.
Это был специальный выпуск журнала с рассказами из собственного опыта разных женщин, рассказы собранные вместе и изданные "что бы никто больше не повторил их опыта". Выпуск вышел под характерным для Сартра названием “Désires-Délires” (Желания и бред). Истории "Желания и бреда" представлены без комментариев, но они там и не нужны.
О детоубийстве не говорится ни в оглавлении, ни в предисловии к журналу. Предисловие написано Симоной де Бовуар, в нем она надеется, что журнал "посеет смуту".
Убийство ребенка, младенца двух месяцев, которого родители совсем недавно принесли домой из больницы, где он лежал в отделении для недоношенных, совершено, пишет Анна Браво "при участии всех присутствующих, которые подготовились к убийству технически и тактически, они хотели что бы оно прошло идеально".
Участники убийства попытались узнать о разных способах убийства, одна из подруг семьи предлагает использовать обезболивание во время убийства, другой друг семьи советует найти врача-префессионала, который сделает дело быстро и качественно для всех. “Если это сделает врач, - говорит он,- все пройдет быстро и легко, и у нас не будет проблем с законом, потому что врач сразу подпишет все нужные бумаги“.
Все врачи отказываются от предложения, и тогда они решают сами задушить ребенка. Первая попытка, с подушкой и одеялом, не удается. Вот как пишут об этом сами участики преступления в Les Temps Modernes: "На рассвете он был еще жив, и спокойно дышал, завернутый с головой в одеяло. Ночью он долго пищал, но мы так и не дождались его последнего писка. Тогда мы откинули одеяло и одели ему на голову полиэтиленовый пакет. Нам пришлось крепко держать его, что бы все прошло, как надо. Он задохнулся почти сразу".
Его надо было убить, поэтому "мы сделали это, все вместе, хотя нам всем было очень грустно, но у нас не было никаких сомнений. Мы не совершили преступление, мы сделали только то, что нужно".
Надо убить, потому что врач в свое время не захотел слышать о амниоцентезе, другой врач реанимировал ребенка в родильном зале, хотя он уже знал, что ребенок родился с синдромом Дауна, другие врачи отказались убить его по просьбе родителей. То есть опыт, от которого издатели журнала хотят защитить других женщин, по словам Анны Браво, это не "убийство собственного сына, а ситуация, когда ты вынужден сделать это собственными руками".
Авторы рассказа, родители убитого ребенка, спрашивают у "тех, кто владеет технической и юридической властью, почему они позволяют жить этим детям-уродцам в полном сознании, и принуждают тех, кто живет рядом с ребенком, самим думать о его смерти или принуждают бросать его в государственном учереждении, принуждают их каждый день чувствовать себя ненормальными родителями ненормального ребенка". "Они обвиняют государство в неспособности проводить политику селекции здоровых человеческих существ". - говорит Браво.
Ужасная история, ее нельзя сравнить с другими историями детоубийства, начиная с греческой Медеи, до детоубийства из-за бедности или потери рассудка. Эта история, говорит Анна Браво, "лежит между Китаем и Третьим рейхом". У этого ребенка нет права на жизнь, как в Китае девочки не имеют права рождаться, их убивают еще во время беременности или сразу после рождения. Но, кроме этого, убийцы ребенка с синдромом Дауна убеждены в своей полной правоте, как "Гитлер был убежден в превосходстве своей рассы над всеми другими людьми, так и мать этого ребенка убеждена что ее ребенок должен быть только «нормальным»".
Омерзение вызывает особенно эта часть рассказа, когда родители оправдывают убийство собственного сына неправильной политикой государства, отсутствием возможности убить его официально при рождении. Они стараются подробно объяснить, что такие "уродцы", как их ребенок, недостойны жить, потому что они никогда не смогу "бороться за свою лучшую жизнь, они с рождения до самой смерти будут полностью зависеть от того, кто рядом с ними".
Анна Браво задается вопросом, что стало источником таких извращенных мыслей. Их корни не уходят ни в фемминизм, ни в другие похожие течения. Скорей это похоже на такую живучую и неправильную концепцию материнства как права собственности на ребенка, права распоряжаться его будущим и самой его жизнью.
Или это печальной гибрид между революцией и эволюцией, между разрушением и жизнью?..Или это интерпретация современной политики, построенной на жесткой иерархии: политики несправедливо принуждают людей к смерти, политики несправедливо принуждают людей к жизни?.. Или возможность бороться и сопротивляться стало в понимании этих родителей единственной причиной для жизни?
В коллективном решении они видят главный источник вседозволенности, который перекрывает личную ответственность?
Или это непреодолимое желание быть автономными, ужас при мысли зависеть или иметь человека, который зависит от тебя? Или это идеология той пресловутой целостности и самодостаточности, без которой не стоит и жить на свете? Анна Браво думает, что все эти моменты прослеживаются в словах родителей-убийц.
При этом они хотят вызвать к себе сострадание и жалость со стороны читателей. Мать-убийца пишет:
"Когда я смотрела на тебя через стекло в отделении для недоношенных, я любила тебя, мой малыш. Потом, когда мы принесли тебя домой, я была рядом с тобой день и ночь. Я знала, что единственный способ доказать тебе мою любовь это было бы убить тебя. Так будет лучше для всех, для тебя, для нас, для самой природы. Я знала это и ждала той минуты почти спокойно, потому что я была не одна, нас было много, кто думал так же, как я".
После выхода в журнале Сартра этого свидетельства, абсолютно ничего не произойдет. Не заговорят о нем и позже, ни в других номерах журнала, ни в прессе вообще. Никакой реакции не вызывет переиздание рассказа год спустя в книге-сборнике всех номеров «Желания и бреда». Никто никогда не прокомментирует эту историю.
Эта история напугала людей, критиков, комментаторов, пубблицистов, простых читателй. Они испугались признать, подводит итог Анна Браво, что это был эпизод "войны между взрослыми/сильными/организованными против маленького/неидеального/одинокого".
) 