Журнал Таймс: волонтеры, серия портретов, Пишут о нас... Опции

[irsen]

Сотрудничество с новым СМИ- CloudWatcher - Times Журнал про жизнь со смыслом
началось очень плодотворно. Вот первые три статьи ,написанные Екатериной Баяндиной, за что ей большое спасибо! Будем надеяться,что это только начало

http://cw.ru/times/articles/125467/

http://cw.ru/times/articles/125832/

http://cw.ru/times/articles/126213/
Африка подождет. Российская Джоли спасает детей в российской глубинке
30 Сентября 2009 // Екатерина Баяндина Люди и деятельность / Наши люди
Ирина Лапицкая

Знакомство с волонтером Ириной Лапицкой фактически началось со знакомства с ее коллегами, тоже, кстати, волонтерами. Впрочем, то, что Ирина – человек замечательный и необыкновенный, не было сомнений и раньше. Эта хрупкая, красивая девушка может в одиночку разгрузить газель с детским питанием, ну или в три часа ночи поехать на склад, чтобы в пять утра отправить посылку в детский дом в Гусь-Хрустальный. Сама же Ира ничего выдающего в своей работе не видит. Просто координирует три больницы, приют и склад. Кстати, Ира одна из немногих волонтеров, кто отдает себя помощи детям целиком. У нее нет работы, и она не собирается бросать добровольчество. Потому, что для себя поняла: ощущение того, что ты приносишь реальную пользу, которую можно увидеть, намного важнее любых амбиций и даже денег.

- Ира, расскажите, пожалуйста, про свой волонтерский путь. С чего все начиналось?

- До рождения ребенка я была очень далека от проблемы детей-отказников. Да и вообще, дети меня занимали мало. Я профессионально занималась конным спортом и страстно увлекалась литературой, закончила журфак МГУ. И даже когда родился ребенок, осознание того, что где-то есть дети, нуждающиеся в помощи, появилось не сразу… Просто стала чувствительней что ли… И вот однажды включила телевизор (это при том, что обычно я его не смотрю и газет не читаю!) и увидела фильм с Анжелиной Джоли, которая спасала детей в Африке. На утро уже точно знала, что поеду в Африку, спасать детей, пусть это даже будет стоить мне жизни. Свекрови моя идея не понравилась, она сказала: «Ира, очнись, приди в себя! У тебя же свой ребенок!». Но я все равно попыталась узнать о международных программах, по которым можно было бы поехать послом мира в другие государства и там помогать детям. К моему ужасу оказалось, что в России просто поехать, пусть и предлагая свою помощь, нельзя. Плати деньги и езжай куда хочешь, а так никто тебя не отправит никуда. Тогда я обзвонила несколько московских домов ребенка, выяснилось, что везде нужны только медсестры. И вот, на последнем, можно сказать издыхании, я наткнулась на сайт Отказники.ru. Это оказалась моя дверь. Я постучала, и мне открыли. Вот уже почти три года работаю и знаете… мысль о том, чтобы бросить это дело, даже ни разу не пришла мне в голову. Это как наркотик, я без помощи детям не смогу.

- Ваши близкие с вами или все также настороженно наблюдают?

- Они меня не понимают, ни родные, ни друзья. Когда мне открылось, что можно помогать детям, по-настоящему быть нужной, выполнять действительно необходимую работу, я позвонила друзьям и с придыханием стала об этом рассказывать. Они сказали: «Да… Интересно». И больше я не завожу разговоров на эту тему.

- Вы посвящаете волонтерству все свое время, ну а как же карьерный рост, личностные амбиции, деньги и все такое?

- Карьерный рост… Знаете, после журфака у меня остались знакомые, которые работают в пиаре и каждый раз рассказывают, как они ненавидят свою работу, как им все осточертело и что сил их больше нет! У меня волонтерство никогда не вызывало таких эмоций. Я чувствую себя по-настоящему нужной. Я привыкла жить скромно. Для меня дороже знать, что дело моей жизни приносит видимую, реальную пользу, чем менять мобильные телефоны три раза в месяц и мучаться от того, что работа ненавистна. На западе волонтерят иначе. Там волонтерский стаж работы приравнивается к обычному трудовому стажу. И если ты раньше помогал больным детям или выхаживал искалеченных животных, то тебя гораздо охотней берут на работу. Потому, что работодатели видят в таких людях не просто лицо, ищущее способ заработать деньги, а человека с гражданскими принципами, и, вероятно, большой душой.

- То есть вас окружают люди с большой душой? И много таких?

- Очень много! До того, как я начала заниматься волонтерством, думала: «Господи, как мало вокруг хороших людей!». У меня и друзей было наперечет, а тут как глаза открылись! Я теперь точно знаю, что есть много, очень много, по-настоящему больших людей. Они всем помогут. И мне. Чем смогут, тем и помогут. Надо будет - утешат, а надо будет - и лекарство домой привезут, если я заболею. Это удивительная среда благородных, красивых людей, со своими проблемами, своим счастьем, бедой, сложностями. Хотя есть и другие. Люди по случаю. Съездили один раз в больницу, привезли что-то, поставили в голове плюсик и забыли. Но и они молодцы, по сравнению с теми, кто вообще не хочет задуматься о ком-то кроме себя…

- Кого из детей, которым вам удалось помочь, вы никогда не забудете?

- Одно из самых тяжелых воспоминаний связано с девочкой Вероникой. Мы приехали в больницу далеко-далеко от Москвы. Ехали, чтобы отвезти помощь. Не надеялись увидеть детей и тем более пообщаться с ними. Длинный-длинный коридор. На стенах плесень, грибок, все какое-то безжизненное, слепое. Даже трудно представить, что тут можно встретить ребенка, услышать детский смех. И вот зашли мы в одну палату, а там сидит девочка, видимо, только что проснулась. Трогательная такая, глаза большущие…ничего не говорит, не понимает, кто я. Просто смотрит так грустно-грустно и все. Я обомлела, и что сказать не знаю. Не скажешь же: «Привет! Как твои дела?.. Пока! Мне еще в десять мест надо». И когда мы уходили, она нам так беспомощно помахала… Я хотела ее забрать… Но это было невозможно. Выяснилось, что ребенок из пьющей семьи. Мама от нее не отказывается, вот она и мотается из больницы к маме, от мамы в больницу. Был еще совсем маленький мальчик с ужасом в глазах. Откровенным ужасом. Его явно били дома. Была девочка, которую привезли из дома, в котором она жила вместе с козами… Знаете, многие волонтеры любят рассказывать истории со счастливым концом. А у меня истории грустные. Может, я пока просто не видела чудес.

- Неужели во всех больницах и детских домах царит такая ужасная атмосфера?

- Есть особые приюты, их еще называют социально-реабилитационными центрами для несовершеннолетних. Туда часто попадают дети, которых родители уже бросили, но от которых официально еще не отказались. Это как бы промежуточное звено между родительским домом и сиротским учреждением. Так вот, самая теплая обстановка именно в таких местах. Оттуда даже уезжать не хочется. Там любой ребенок может запросто подойти к директору и обнять его. И как-то тепло, чисто, спокойно всегда. А в обычных домах ребенка грустно. Воспитателей не хватает, и все рассажены, кто в манеж, кто в кроватку. Воспитатели физически не успевают обо всех заботиться, вот дети и вырастают недолюбленными и часто отстают в развитии.

- Как к волонтерам относятся обычные люди, которые волонтерством никогда не занимались?

- Реакция бывает такой странной… Мне рассказывали, что на одной выставке, где работали наши волонтеры, какая-то дама, которой попытались вручить листовку о детях, нуждающихся в помощи, просто побежала от них бегом. И кричала: «Больные дети! Не рассказывайте мне о них ничего! Я не могу слышать! Я расплачусь!». Конечно, многие не хотят даже просто знать, не то, что помочь. Когда я пыталась устроиться на работу в дом ребенка, то обратила внимание, что большинство из учреждений запрятаны в самую глубь, чтобы никто не увидел, чтобы лишний раз не напоминало, не мозолило глаза.
Ближайший пункт сбора помощи находится в жилом доме. Люди постоянно видят какие-то газели, машины, детскую одежду, игрушки. Все понимают, чем тут и кто занимается. Но за три года только один из жильцов предложил нам помощь. Да и то. Хотел отдать старую, сломанную стиральную машину, которую ему просто было жалко выкинуть. Многие не понимают, что там живут такие же дети, и им тоже нужны нормальные вещи, а не рухлядь и старая ношенная-переношенная одежда 60-х годов. Равнодушие людей вокруг иногда просто пугает.

- Ир, а своему ребенку вы будете рассказывать про этих детей и показывать ему их жизнь?

- А я уже ему все рассказываю. Прихожу и говорю: «Куда тебе столько машинок? У тебя их много, а у других вообще нет. Давай одну отдадим?». Он покряхтит-покряхтит и отдаст. Конечно, если бы все отдавали хоть что-то свое, пусть и нужное, детям жилось бы намного легче и веселей. Это только кажется, что благотворительность и волонтерская работа – трудная вещь. На самом деле ни в этой работе, ни в помощи другим в принципе, нет ничего трудного. Наоборот – это приносит радость! По-моему, намного труднее жить, закрывая на все это глаза. Делая вид, что проблемы нет. В конце концов, это просто грех!

Сообщение отредактировал Masha Pressa - Mar 28 2010, 16:45

Причина редактирования: Постараюсь найти две другие статьи и выложить.

[irsen]

Вот еще один материал Екатерины Баяндиной . Спасибо большое Екатерине за ее постоянное внимание к нам
Статья о нашем Викторе (Витя)
http://cw.ru/times/articles/128078/

Мужская работа. Операция по ликвидации проблем.
28 Октября 2009 // Екатерина Баяндина Люди и деятельность / Наши люди

Не смотря на то, что само слово «волонтер» мужского рода, встретить мужчин-добровольцев, особенно когда речь идет о помощи брошенным детям или об уходе за больными, можно значительно реже, нежели женщин. Виктор Степнов волонтерит два года. Занимается ремонтом, оборудованием комнат, перевозкой необходимых вещей. При этом ветеран боевых действий, отец двух дочек и майор милиции мечтает о том, чтобы благотворительных фондов подобных Отказники.ru не было вовсе. И не потому, что фонд плох, кризис или другие трудности. А чтобы они просто перестали быть актуальными, а каждый малыш обрел свою семью.

- Виктор, расскажите, пожалуйста, как вы стали волонтером?

- Я не планировал им становиться, просто однажды, в общем, случайно, наткнулся на сайт Отказники.ru, почитал сообщения на форуме, и, признаться, даже я - человек знакомый с социальной действительностью, был удивлен. И цифрами, и трудностями, и чудовищными историями. Не могу сказать, конечно, что я проплакал всю ночь, но мне захотелось помочь. И я понял, что есть такая помощь, которую мне оказать не трудно, а кому-то она реально нужна. Тогда я познакомился с другими волонтерами, узнал, что в одной из больниц Владимирской области требуется сделать ремонт палаты отказников, оборудовать игровую. Это территориальное направление было мне удобно. Собралось пять волонтеров, двое мужчин и три женщины, сели, поехали и сделали ремонт. Красили, шпаклевали, а потом рисунки на стенках нарисовали. Это заняло два дня.

- Многие волонтеры признаются, что не встречают понимания у близких, друзей и коллег, помогая обездоленным детям. А вас понимают?

- В моей семье все совершенно спокойно относятся к этому делу. Моя жена - врач, и ей очень хорошо известно, как сильно нужна помощь больным людям, особенно, если это -дети. У меня две дочери и я не собираюсь прятать и скрывать от них эту сторону человеческой жизни. Не хочу, чтобы они, став взрослыми, пришли ко мне и сказали: «Папа, а неужели так бывает?! Почему ты нам про это ничего не рассказывал?». Друзья тоже нормально относятся. Лично я вообще никогда не встречал человека, который бы осудил меня или какого-то другого волонтера за то, что он помогает больным и брошенным детям. Ну а коллеги… Они меня не критикуют. Мне просто не приходилось как-то обсуждать с ними этот вопрос, пытаться завлечь их помогать вместе с нами. Моя работа в правоохранительных органах и волонтерство – две разные действительности. И они, в общем, не пересекаются.

- Почему, на ваш взгляд, в нашей стране волонтерят в основном женщины? На это так грустно смотреть, особенно когда нужна физическая сила…

- У женщин есть материнский инстинкт, он может сработать и по отношению к чужому ребенку. А у нас такого нет. Мне кажется, что каждый мужчина должен быть внутренне готов к тому, чтобы эта проблема его затронула. Меня она затронула, когда мне было 32 года, за плечами уже была служба в армии, командировки в «горячие» точки, затем работа в органах внутренних дел. Многое в жизни пришлось увидеть и понять. Был готов внутренне. Мне представляется, что всегда можно найти хоть немного времени в день, чтобы решить, пусть не глобальную, но важную задачу помощи тем, кому тяжелее всего. Последние 15 лет я не прихожу домой раньше восьми часов вечера. Но время стараюсь находить.

- А вы и в жизни такой отзывчивый или только по отношению к детям?

- Мне просто нравится помогать людям.

- Многие женщины-волонтеры признаются, что самое трудное для них в занятиях этой работой – ее эмоциональная сторона. Трудно смотреть на страдания маленьких людей без слез… А у мужчин тоже так?

- Здесь дело не в мужчинах и женщинах. Человек так устроен, что он не может постоянно переживать, плакать, находиться в состоянии ужасного эмоционального напряжения. Со временем все привыкают даже к таким вещам, как страдания тяжелобольных детей. Просто надо сказать себе, что все эмоции в этом деле мешают работе. Причем очень сильно. Надо научиться их контролировать. Большинству для этого нужно просто время…

- А как лично вы относитесь к родителям, которые бросили своих детей?

- Отрицательно. Но осуждать никого не хочу. Иногда мне бывает жаль, что в российском законодательстве не предусмотрено статьи, по которой за отказ от нормального, здорового ребенка можно было бы наказать юридически. Это преступление, не уголовное, но моральное. За все в жизни нужно отвечать.

- На ваш взгляд, государство вообще что-то делает для таких детей?

- Делает, но очень немного. Дети-сироты в нашей стране - самая незащищенная категория. Они не могут помочь себе сами, а бывает, что им и помочь больше некому, кроме как волонтерским организациям. На мой взгляд, многие проблемы, которые не могут решить годами, можно и нужно исправить. Даже в условиях кризиса. Например, нехватка детских садов и учреждений? Вообще нонсенс в XXI веке. Я не очень понимаю, в чем состоит такая глобальная трудность, чтобы это положение как-то исправить.

- А если бы вы были президентом, как бы вы решили проблему детей-отказников?

- Интересный вопрос! (улыбается) Я бы постарался посмотреть на то, что у нас уже есть на сегодняшний момент. Не бросаться, сломя голову, строить детские дома, а реально оценить ситуацию, где и чего не хватает. Есть ведь целые страны, где такого понятия, как «Дом ребенка», не существует в принципе. Или оно существуют, но в маленьких масштабах. Требуется пересмотреть целый ряд законов, касающихся таких детей, какие-то из них обновить, какие-то исправить. Потому, что проблема детей-отказников довольно часто связана не с личностью конкретных родителей, а с социальной обстановкой в государстве в целом.

- Вы не планируете усыновить ребенка?

- Пока не планирую. Но и не исключаю его. Просто надо еще своих детей на ноги поставить, они у меня совсем маленькие, да и морально для этого созреть. Усыновление - очень ответственный поступок, за которым стоит судьба маленького человека.