Цитата
Муть
Дума родила. Уже во втором чтении…
Статья 1
Внести в Семейный кодекс Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, № 1, ст. 16; 1998, № 26,
ст. 3014; 2005, № 1, ст. 11) следующие изменения:
1) абзац десятый пункта 1 статьи 127 изложить в следующей
редакции:
«лиц, имеющих или имевших судимость либо подвергающихся или подвергавшихся уголовному преследованию (за исключением лиц, уголовное преследование в отношении которых прекращено по реабилитирующим основаниям) за умышленные преступления против жизни и здоровья, свободы личности, половой неприкосновенности и половой свободы личности, семьи и несовершеннолетних, здоровья населения и общественной нравственности, тяжкие и особо тяжкие преступления против общественной безопасности;»;
2) пункт 1 статьи 146 дополнить словами «, лица, имеющие или имевшие судимость либо подвергающиеся или подвергавшиеся уголовному преследованию (за исключением лиц, уголовное преследование в отношении которых прекращено по реабилитирующим основаниям) за умышленные преступления против жизни и здоровья, свободы личности, половой неприкосновенности и половой свободы личности, семьи и несовершеннолетних, здоровья населения и общественной нравственности, тяжкие и особо тяжкие преступления против общественной безопасности».
Нет, я всё понимаю. Желание было хорошее, педофилов не пускать в опеку. А что получили?
Есть один из принципов права, заключающийся в том, что есть всему конец, в том, что всё когда-нибудь искупается. Вот, должен Вася Пете денег. Должен вернуть тогда-то. Петя ждёт. Ждёт-ждёт-ждёт, проходит три года – и с деньгами можно попрощаться. Потому, что если за три года до суда не дошёл – стало быть, не столь важное это право, чтобы его защищать.
Уголовный преступник получает в приговоре суда по мерке известной нечто, что должно его исправить, показать ему, что он не прав, а порой и дать время задуматься… Выйдя на свободу (отработав положенное, заплатив штраф) человек не вполне ещё пропал из поля зрения “органов”. Он – “судимый”. Год, три, шесть или восемь лет – “судимый”. А потом: “Погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия, связанные с судимостью”.
И это правильно. Иначе получается, что человек один раз совершивший преступление (по пьяни умышленно разбил витрину; настучал “в табло” недругу; украл на заводе валенок на 1200 рублей…) – уже не человек? Нет, человек. Есть пределы. Украл, выпил, в тюрьму, на свободу с чистой совестью – и судимость погашена.
Наши депутаты УК не читали. И считают, что если человека когда-то “подвергали уголовному преследованию” – стало быть он уже ущербный, червивый на всю оставшуюся жизнь.
Бредовость предлагаемого состоит не только в этом.
Уголовное преследование… Как бы попросту объяснить. Вот, написала какая-нибудь старушка заявление, что вы у нее горшок с плетня украли (золотой). Ну или ей приснится, что вы её изнасиловать пытались. И в отношении вас завели угловное дело, допросили вас, кума, брата, осмотрели плетень… Вот это вот всё – уголовное преследование. Тянется дело, тянется… В итоге – прекращают, поскольку истёк срок давности (например).
Прекращая дело “по сроку давности” никто не выясняет, был ли горшок и кто украл. Вы просто встаёте – и живёте дальше, и никто не может сказать, украли вы горшок или нет. Этого сказать нельзя уже никогда. Вы просто живёте дальше, а дело – просто прекращено.
Но усыновить вы отныне не сможете!
Вот, что предлагают депутаты во главе с Мизулиной.
И цель-то понятна: хочется как-то убрать педофилов из усыновителей. Но то, как это делается – бред.
К слову. Каждая норма закона должна иметь правоприменительный смысл, то есть регулировать какие-то имеющиеся в природе отношения. Внимание, два вопроса.
Первый. У нас действительно большая проблема в том, что лица, совершившие “тяжкие и особо тяжкие преступления против общественной безопасности” становятся нежданно-негаданно усыновителями и опекунами? Сколько их?
И второе. Что, остальные проблемы этой сложной сферы, насколько можно понять, решены?
Дума родила. Уже во втором чтении…
Статья 1
Внести в Семейный кодекс Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, № 1, ст. 16; 1998, № 26,
ст. 3014; 2005, № 1, ст. 11) следующие изменения:
1) абзац десятый пункта 1 статьи 127 изложить в следующей
редакции:
«лиц, имеющих или имевших судимость либо подвергающихся или подвергавшихся уголовному преследованию (за исключением лиц, уголовное преследование в отношении которых прекращено по реабилитирующим основаниям) за умышленные преступления против жизни и здоровья, свободы личности, половой неприкосновенности и половой свободы личности, семьи и несовершеннолетних, здоровья населения и общественной нравственности, тяжкие и особо тяжкие преступления против общественной безопасности;»;
2) пункт 1 статьи 146 дополнить словами «, лица, имеющие или имевшие судимость либо подвергающиеся или подвергавшиеся уголовному преследованию (за исключением лиц, уголовное преследование в отношении которых прекращено по реабилитирующим основаниям) за умышленные преступления против жизни и здоровья, свободы личности, половой неприкосновенности и половой свободы личности, семьи и несовершеннолетних, здоровья населения и общественной нравственности, тяжкие и особо тяжкие преступления против общественной безопасности».
Нет, я всё понимаю. Желание было хорошее, педофилов не пускать в опеку. А что получили?
Есть один из принципов права, заключающийся в том, что есть всему конец, в том, что всё когда-нибудь искупается. Вот, должен Вася Пете денег. Должен вернуть тогда-то. Петя ждёт. Ждёт-ждёт-ждёт, проходит три года – и с деньгами можно попрощаться. Потому, что если за три года до суда не дошёл – стало быть, не столь важное это право, чтобы его защищать.
Уголовный преступник получает в приговоре суда по мерке известной нечто, что должно его исправить, показать ему, что он не прав, а порой и дать время задуматься… Выйдя на свободу (отработав положенное, заплатив штраф) человек не вполне ещё пропал из поля зрения “органов”. Он – “судимый”. Год, три, шесть или восемь лет – “судимый”. А потом: “Погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия, связанные с судимостью”.
И это правильно. Иначе получается, что человек один раз совершивший преступление (по пьяни умышленно разбил витрину; настучал “в табло” недругу; украл на заводе валенок на 1200 рублей…) – уже не человек? Нет, человек. Есть пределы. Украл, выпил, в тюрьму, на свободу с чистой совестью – и судимость погашена.
Наши депутаты УК не читали. И считают, что если человека когда-то “подвергали уголовному преследованию” – стало быть он уже ущербный, червивый на всю оставшуюся жизнь.
Бредовость предлагаемого состоит не только в этом.
Уголовное преследование… Как бы попросту объяснить. Вот, написала какая-нибудь старушка заявление, что вы у нее горшок с плетня украли (золотой). Ну или ей приснится, что вы её изнасиловать пытались. И в отношении вас завели угловное дело, допросили вас, кума, брата, осмотрели плетень… Вот это вот всё – уголовное преследование. Тянется дело, тянется… В итоге – прекращают, поскольку истёк срок давности (например).
Прекращая дело “по сроку давности” никто не выясняет, был ли горшок и кто украл. Вы просто встаёте – и живёте дальше, и никто не может сказать, украли вы горшок или нет. Этого сказать нельзя уже никогда. Вы просто живёте дальше, а дело – просто прекращено.
Но усыновить вы отныне не сможете!
Вот, что предлагают депутаты во главе с Мизулиной.
И цель-то понятна: хочется как-то убрать педофилов из усыновителей. Но то, как это делается – бред.
К слову. Каждая норма закона должна иметь правоприменительный смысл, то есть регулировать какие-то имеющиеся в природе отношения. Внимание, два вопроса.
Первый. У нас действительно большая проблема в том, что лица, совершившие “тяжкие и особо тяжкие преступления против общественной безопасности” становятся нежданно-негаданно усыновителями и опекунами? Сколько их?
И второе. Что, остальные проблемы этой сложной сферы, насколько можно понять, решены?
так, что либо факты в студию, либо по существу давайте уже, раз о деле говорим.
