29.08.2011г. "Отказники" на Оnline-конференции РИА Новости, "Профилактика отказа от новорождённых: как уберечь малышей?" Опции

[irsen]

Друзья!

29 августа 2011 г. в 10-00 специалисты БФ "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская и Татьяна Арчакова примут участие в online-конференции, которая будет проходить в РИА Новости.

Конференция на тему "Профилактика отказа от новорождённых: как уберечь малышей?" проводится в рамках проекта "Профилактика социального сиротства".

Каждый год в России происходит от 10 до 16 тысяч отказов от новорожденных детей. Это дети, которые в критический для развития психики и всего организма период пережили тяжелый стресс и остались одни, без заботы близкого взрослого. Женщины, не осознавшие причин своего поступка, рискуют в ближайшее время снова оказаться в роддоме в аналогичной ситуации. Какая работа по профилактике отказов ведётся сегодня? Какие возникают проблемы, и есть ли реальные результаты? Является ли отказ от ребёнка проблемой только неблагополучных семей? Что ждёт ребенка-отказника? На эти и другие вопросы ответят специалисты нашего фонда.

Приглашаем всех - журналистов, пользователей нашего форума и просто интересующихся людей - к участию в конференции! Тема очень важная, злободневная.

Вы можете задать интересующие Вас вопросы уже сейчас, зайдя по ссылке и заполнив форму.

Для справки: БФ "Волонтеры в помощь детям-сиротам" вот уже почти 5 лет занимается профилактикой социального сиротства, помогая семьям в кризисной ситуации. В 2010 г. мы начали проект по профилактике отказов непосредственно в роддомах. Нам также удалось запустить в феврале 2011 г. проект "Теплый дом" - небольшой центр временного проживания для мам с детьми, планировавших отказ.

Присоединяйтесь, будет интересно!

P.S. У нашего фонда уже был такой совместный опыт сотрудничества с РИА Новости http://russianwinter.rian.ru/online/20070209/60469846.html
Тогда обсуждали проблемы детей-отказников, тема заинтересовала слушателей, было задано много вопросов.

[MariaFedulova]

29.08.2011
РИА НОВОСТИ
http://ria.ru/online/20110829/426136924.html
http://www.otkazniki.ru/news.php?ocd=view&id=377

Профилактика отказа от новорождённых: как уберечь малышей?

Каждый год в России происходит от 10 до 16 тысяч отказов от новорожденных детей. Это дети, которые в критический для развития психики и всего организма период пережили тяжелый стресс и остались одни, без заботы близкого взрослого. Женщины, не осознавшие причин своего поступка, рискуют в ближайшее время снова оказаться в роддоме в аналогичной ситуации. Какая работа по профилактике отказов ведётся сегодня? Какие возникают проблемы, и есть ли реальные результаты? Является ли отказ от ребёнка проблемой только неблагополучных семей? Что ждёт ребенка-отказника? На эти и другие вопросы ответили Президент БФ "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Елена АЛЬШАНСКАЯ и психолог БФ "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Татьяна АРЧАКОВА.
ответы на вопросы
Вступительное слово Елены Альшанской : Тема нашей сегодняшней встречи – профилактика отказов. Это социальная проблема, с которой наше общество знакомо последние лет 50-100, потому что социальных отказов как таковых в том виде, в котором мы их знаем сейчас, раньше не было. По сути, одна из основных причин этой проблемы – это устройство нашего современного общества, при котором родственные социальные связи нарушены, и чаще всего человек остается один, не имея ни поддержки, и теряясь в жизненных ориентирах, которые так же раздроблены и неконкретны в современном обществе.
Мария:
Кто и почему отказывается от новорожденных детей?
Елена Альшанская:
Начнем с того, что точной статистики государство не ведет, у нас нет анализа случаев отказов. Могу только привести данные конкретных организаций, в основном некоммерческих, из разных регионов, и сразу же видна очень сильная региональная специфика. Устойчивый миф, что от детей отказываются только алкоголички и наркоманки, не подтверждается практикой. Если для Москвы и области одна из основных причин - это трудовая миграция, то по статистике наших коллег из Томска очень большой процент отказов - среди молодых студенток, не готовых к материнству. Но в среднем по любым регионам мам, которые действительно страдают от серьезных зависимостей и не в состоянии поэтому заботиться о своих детях - процентов 30. Можно сказать, что здесь два фактора - трудная ситуация женщины, которая осталась одна, и отсутствие механизмов помощи либо ее представление, что этих механизмов нет, а также ее психологическое состояние.
Татьяна Арчакова :
Речь идет о том, что у женщины нет такого опыта, что ребенок для нее - это ценность, и материнство - это такая ценность, за которую стоит бороться любыми способами. Или она настолько подавлена всем произошедшим до рождения ребенка, что она уже не в силах бороться. Но если механизмов социальной поддержки нет совсем, то никакая самая замечательная личность не справится, например, с такой проблемой, где жить, если жить негде.
Анна:
Почему у нас так много отказов в последнее время?
Елена Альшанская:
По условным цифрам министерств и ведомств, в последние два года идет небольшой спад количества отказов. При этом, помимо отсутствия четкой статистики нужно понимать, что в последние пару лет у нас очень сильное снижение рождаемости. Рост отказов связан прежде всего с тем, что при ухудшающейся социально-экономической ситуации не было создано эффективных механизмов профилактики. Причем эти меры регуляции связаны и с нормальной организацией сферы трудовой миграции. Много десятилетий патерналистский стиль взаимодействия государства и общества породил иллюзию, что государство может позаботиться о воспитании детей, и иногда может сделать это лучше, что стало одной из причин закрепления этой социальной практики в сознании, что в определенных ситуаций можно отдать ребенка государству. То, что в жизни это не так, и с функциями воспитания младенца государство не может справиться, потому что это функция чисто семейное - об этом стараются не думать. По сути, у нас разрушилась определенная социальная система, худо-бедно организующая равные условия для проживания во всех регионах, и на ее месте пока не выстроилась полноценная другая. А идея о том, что государство может и должно - осталась.
Тамара:
Зачем надо стараться оставить ребенка с матерью? Разве не лучше будет найти более благополучную семью?
Татьяна Арчакова :
Оставление ребенка с матерью - это не сверхзадача, ради которой обязательно мы должны работать, невзирая ни на что. Конечно, речь идет об оставлении ребенка в семье, когда семья может обеспечить его потребности, и это для него не опасно. Аргументы за оставление ребенка в семье следующие: во-первых, поиск новой семьи - это достаточно длительный процесс. Ребенок должен сначала пройти обследование в детской больнице, потом он чаще всего переводится в дом ребенка, хотя может быть усыновлен и из больницы. Но первые месяц-два он проводит без семьи вообще, а это очень важный период для его развития, в том числе и физического. Профилактика отказов важна и для матери. Если женщина хочет воспитывать ребенка сама, но не видит ни внутренних, ни материальных ресурсов для этого - тогда мы помогаем и женщине, и ее ребенку. Если женщина все-таки настроена на отказ, то некая профилактическая работа дает ей понять, что это проблема, это не норма. У ребенка тоже есть свои потребности, и консультирование помогает ей понять причины того, что она попала в такую ситуации, и поможет избежать в дальнейшем такого своеобразного средства контрацепции. И вообще идея перераспределения детей из менее благополучных детей в более благополучные, когда вырвана из контекста, звучит не очень здорово. Превращать это в систему опасно.
Елена Альшанская:
Действительно, это какая-то социальная евгеника. Каким должен быть критерий, по которому мы должны считать одну семью более подходящей, а другую менее. В Германии, как мы помним, такая идея не сработала. Речь идет о том, что связь ребенка и матери - это не дополнительная социальная опция, а биологический закон, дающий ребенку возможность полноценно развиваться и физически, и психически, и для этого полноценного развития ему необходимо не наличие отдельной детской и поклеенных обоев с раздельным питанием матери, а всего лишь эмоциональный контакт, ее теплое к нему отношение и ее забота. Если западные исследования показывают, что процент материей, после профилактической работы оставляют ребенка себе - около 30%, то опыт российских организаций показывает куда большие цифры - до 50, а в некоторых случаях до 70% мам готовы воспитывать ребенка сами. Это говорит не о том, что мы лучше, а о том, что в ту категорию мам, которые отказываются от ребенка, попадают совсем другие люди - не те, которые не хотят, либо не готовы по внутренним психологическим причинам стать матерью, а часто те, которые хотят, но по социально-экономическим причинам не могут. Разве в этой ситуации этично вместо помощи такой маме забирать у нее ребенка, помещая его в жуткое одиночество больницы, с негарантированным исходом в виде усыновления в более успешную семью?
Татьяна:
Все ли отказницы алкоголички и наркоманки?
Татьяна Арчакова :
Мы уже говорили о том, что нет, далеко не все. Но такое впечатление может создаваться из-за того, что когда ребенок рождается у женщины, которая в период беременности злоупотребляла алкоголем и наркотиками, то у него уже могут быть врожденные проблемы, которые называются таким обобщенным понятием - алкогольный синдром. Можно предположить, что если женщина пьет, живет по своему месту регистрации, и не отказывается от ребенка, а оформит на него все пособия - то здесь нужно, конечно, особое сопровождение. Программы борьбы с зависимостью - это слабое место в российской социальной политике. Наш фонд не работает с женщинами, страдающими зависимостью, и это тоже показательно, потому что за время нашего существования разные организации предлагали нам свою помощь, но тех, кто помогает женщинам избавиться от зависимости, нам свою помощь не предлагали.
Елена Альшанская:
Мы сознательно отказались от работы по возврату в семью ребенка, если в семье есть зависимость - это возможно, но у нас нет специалистов, и практически нет рядом организаций, которые могли бы на себя эту функцию взять. Учитывая серьезность этой проблемы на государственном уровне, кроме бессмысленных, малоэффективных мероприятий вроде кодирования, и государственных наркологических клиник, результат работы которых чаще всего не вдохновляет, никакой реальной политики на этот счет в России нет. Так что не все, но это большая социальная проблема, и ее решения пока не видно.
Марина:
Что переживает ребенок, при разрыве с матерью?
Елена Альшанская:
Этот вопрос практически главный. Когда мы говорили о том, зачем нужно оставить ребенка с матерью, при условии, если она не пытается причинить ему вред - это вопрос о том, как это может повлиять на всю нашу жизнь. Тяжелые ситуации, которые случились с нами в детстве, идут с нами рука об руку, и очень часто мы не умеем с ними справиться сами. Если бы у наших чиновников было полное понимание того, что происходит с оставленным ребенком, и это знание имело бы для них значение - система профилактики заработала бы уже завтра.
Татьяна Арчакова :
Новорожденный ребенок еще не привязан в своей матери, и не может это осознавать, как некую потерю, разлуку. Хотя есть взгляды о том, что это все равно остается на неосознаваемом уровне, но я хочу поговорить о более конкретных вещах. Новорожденный младенец еще не знает, кто его мама и почему она ушла, но он уже знает звук ее голоса, знает особенности движения, и он уже с первых дней приспособлен для того, чтобы чувствовать телесный контакт с заботящимся о нем взрослом, и видеть человеческое лицо. Ему действительно нужно, чтобы его трогали, чтобы на него смотрели, чтобы с ним говорили. Это его биологические потребности. Когда он остается в кроватке один, как показали нейрофизиологические исследования - он находится в постоянном напряжении, он меньше спит, он чаще просыпается, хотя может не плакать и не тревожить медсестер своими пробуждениями. Но он все время сканирует пространство в поисках сигналов - людей, звуков их речи. И тут принципиально, чтобы это был один конкретный человек, так устроена природа. Множественная привязанность бывает, когда есть родственники, но это не несколько смен медперсонала. Оказываясь в такой ситуации, он не может сформировать привязанность к взрослому, которая будет работать на всю его дальнейшую жизнь, определять его способность устанавливать любые привязанности, и даже на способность учиться в школе. Дети, у которых нарушена способность привязанности - для педагогов кажутся гиперактивными. Когда эти дети проходят курс психологической помощи и находят семью, которая преодолевает эти проблемы - его энергия обращается в мирное русло, и признаки гиперактивности исчезает.
Елена Альшанская:
Отношения со значимым взрослым, в идеале - мамой, потому что ребенок на ее организм настроен, и так проще - является основой для формирования нашей личности, и наших отношений с окружающим миром.
Татьяна Арчакова :
У детей от природы есть запас жизнестойкости, способности справляться с этими проблемами, нагрузками, есть дети, которые могут пережить это более легко, чем другие. Поэтому надо смотреть на ребенка, на то, что с ним происходит, а не руководствоваться стереотипами.
Елена Альшанская:
Чем раньше человек попадает в семью, тем больше шансов компенсировать те проблемы, которые у него в любом случае будут, потому что конечно, для маленького ребенка это не естественная, травмирующая ситуация, и не та, в которой он может полноценно развиваться.
Svetlana Sorokina :
Почему так любят решать проблемы, а не первопричины? Кто-нибудь задумывался, почему отказников так много? Что не хватает тем семьям или мамам-одиночкам, чтобы содержать и воспитывать чадо? Без решения первопричины все остальное популизм.
Елена Альшанская:
Полностью согласна с пользователем, задавшим этот вопрос, частично мы на него уже ответили. Без серьезной работы по улучшению социально-экономической ситуации в регионах, а также нормального психологического климата и поддержки семей с детьми все действия по разгребанию углей и распределению детей по все более хорошо подготовленным, трижды проверенным всякими тестами семьям - будет популизмом.
Мария, г-та "Вечерняя Москва", Москва:
Большое количество отказов от новорожденных происходит матерями-мигрантами. Многие из них приезжают из мусульманских стран и для них проблема вернуться на родину с внебрачным ребенком. Ведете ли вы профилактическую работу с такими женщинами? Если да, каковы результаты?
Елена Альшанская:
Да, я тоже хочу сказать, что Мария попала в точку, есть такая серьезная проблема. Разница в традиции подходов к рождению ребенка. Мамы из стран мусульманских, попадая в современный мегаполис, начинают жить так, как мы живем, а в нашем социуме внебрачное рождение ребенка не является проблемой, и их количество растет. Тем не менее, мусульманские женщины остаются детьми своей культуры. Если так получается, что девушка беременеет, и отец ребенка не берёт на себя ответственность за него, то вернуться одной с ребенком на родину бывает крайне проблематично. Девушке часто угрожают вплоть до убийства ее и младенца, так как позор, который она навлекла на семью, является страшным. Смерть близкого человека считается меньшей трагедией, чем рождение внебрачного ребенка. Тут должна вестись работа в просветительском плане, борьба с такими явлениями, как, например, кровная месть или неприятие в семью близкого человека с ребенком. К сожалению, профилактическая работа с этими женщинами редко включает в себя возможность восстановления нормального контакта с семьей. Здесь чаще всего приходится помогать ей устроить свою жизнь самостоятельно, на новом месте, без шанса возвращения на родину. В редких случаях поддержку оказывают более дальние родственники, или женская половина семьи.
Ирина Козловская, радио "Маяк", Москва:
Какая работа ведется с теми людьми, которые решили усыновить ребенка-отказника? Работают ли с ними психологи?
Елена Альшанская:
По закону, люди должны проходить подготовку, если в том регионе, где они обратились, эта подготовка организована. Но школы приемных родителей, центры подготовки семьи существуют далеко не везде, не везде они качественно работают. Поэтому сказать, что в нашей стране везде полноценная работа с усыновителями, я не могу. Если говорить о нашем фонде, то я скажу - у нас нет своей подготовки, но мы проводим регулярные открытые семинары, и у нас есть бесплатные консультации психологов для приемных родителей. От себя скажу, что мне кажутся важными два момента - полная информированность родителя до о возможных проблемах, и второе - поддержка после. Которая, зачастую, даже важнее подготовки.
Ирина Козловская, радио "Маяк", Москва:
Дети, рожденные с ВИЧ. Какая работа ведется и кем, чтобы объяснить людям - особенно в регионах - что такой ребенок не опасен для окружающих?
Татьяна Арчакова :
Из того, что известно нам, в доме ребенка № 7 в Москве достаточно эффективно ведется работа по семейному устройству детей, которые родились у ВИЧ-инфицированных матерей. Людям, которые задумываются о возможности взять такого ребенка в семью, надо помнить, что не всегда ВИЧ-положительный статус матери означает такой же статус ребенка. В силу медицинских причин совершенно точно убедиться в том, инфицирован ребенок или нет, можно только через год-полтора. Но ребенку нужна забота и до этого момента, и он просто является ребенком, которому нужна дополнительная забота и лечение. В целом в стране пока отношение к таким детям настороженное, хотя реальных оснований для этого нет.
Ирина Редько, Милосердие.Ру:
Расскажите, пожалуйста, о первых результатах работы приюта для кризисных мам. Востребовано ли это направление помощи? С какими сложностями пришлось столкнуться?
Елена Альшанская:
Спасибо за вопрос. Нашему приюту исполняется только полгода, это не приют в официальном смысле слова, а дом для тех мам, которым некуда было из роддома пойти с новорожденным младенцем, и для Москвы и области это серьезная проблема, связанная именно с проблемой трудовой миграции, причем хочу заметить, это чаще всего внутрироссийская трудовая миграция. Он у нас маленький, всего на пять мест, но мы стараемся помогать женщинам вернуться по возможности в семьи, места проживания, либо помочь восстановить жилье. Сейчас у нас живут две мамы. Через наш дом для мам за полгода прошло пять мам, сейчас постоянно проживают две. Мы часто помогали мамам устроиться в другие государственные и негосударственные приюты, и понимаем уже, что нашего пространства нам мало, поэтому в планах на следующий год у нас расширение проекта. Потому что, безусловно, есть ситуации, когда мама с маленьким ребенком не может вернуться домой, или у нее нет дома, ей нужно хотя бы какое-то время, пока он маленький, прийти в себя и найти выход из своей жизненной ситуации, совместно со специалистами. Именно с такой целью мы и организовывали наш дом для мам.
Татьяна Арчакова :
Первая проблема в том, что любой приют - это искусственная среда, и не все сразу получалось. В процессе работы мы видим проблемы, которые стараемся решать, и менять структуру нашей работы, в этом смысле наш дом - живой организм. Там оказываются люди со своими серьезными проблемами, которым приходится друг с другом уживаться, иногда с помощью сотрудников. Что касается результатов, две женщины с детьми уехали от нас к себе на родину. Но этот процесс был таким сложным, что даже более адаптированные и социально успешные люди вряд ли справились с этим без поддержки - в том числе юристов.
Елена Альшанская:
Одной девушке, выпускнице детского дома, мы добились, в ближайшее время будет выделено свое жилье. Безусловно, эта работа длительная, и мы стараемся поддерживать наших мам и после того, как они уходят из нашего дома.
Юлия Абдинова:
А если такая горе-мама одумается на следующий день, ей отдадут ребенка? И если да, как-то будут следить, чтобы он опять не оказался брошенным?
Елена Альшанская:
Если горе-мама написала согласие на усыновление, уходя из роддома (подписала отказ), то забрать ребенка без участия органов опеки у нее не получится. Даже если она его оставила в роддоме, не сказав, куда она ушла - скорее всего, информация о ребенке будет передана врачами органам опеки и он получит статус оставшегося без попечения родителей. Это возможно, и безусловно, чем раньше мама одумается, тем больше вероятность, что ребёнка вернут, но это потребует определённых усилий с её стороны. К сожалению, в государственных структурах серьезного сопровождения дальнейшего семьи в большинстве регионов нет.
Марина, Москва:
Скажите, почему их всех не усыновляют тут же, если отказов только от 10 до 16 тысяч?
Елена Альшанская:
Тут несколько моментов. Во-первых, большинство маленьких новорожденных детей действительно усыновляют. Но, к сожалению, они все равно проводят несколько месяцев во враждебной для них среде, а во-вторых, не все эти дети здоровы. К сожалению, у нас есть такая установка у усыновителей, что по-человечески можно понять - они хотят абсолютно здорового, симпатичного и похожего на себя ребенка. Но понятно, что ситуация отказа - это трагедия, а не удобный способ производства качественных детей для усыновителей. Поэтому запросы и реальность не всегда совпадают. Хотя именно дети с проблемами здоровья в первую очередь нуждаются в заботе и эмоциональной поддержке, потому что ресурсы их организма ограничены, и если бы они были в семье, шансов справиться или компенсировать болезнь было бы больше.
Татьяна Арчакова :
Профилактика отказов у детей, которые родились с нарушениями развития - это тоже очень важное направление, там, где она ведется, и существует наряду с механизмами дальнейшей поддержки особых детей - там она эффективна. По данным фонда "Даунсайд Ап", с которым мы сотрудничаем, в Москве около 25% детей с синдромом Дауна растут в семьях, а в регионах эта цифра составляет в среднем 10%. Это происходит благодаря деятельности этого фонда, и доступности разных форм дошкольного образования, например, лекотека для детей с определенными потребностями.
mila1774, Одинцово:
А по существу. Почему не развита у нас система, когда молоденьким "дурочкам" которые "залетели" и не хотят этого ребенка помогали бы найти семью, которая бы усыновила этого малыша. Ведь у нас много семей, которые мечтают о ребенке, хотят воспитывать как своего. Ведь, к примеру, в Америке есть подобная система?
Елена Альшанская:
Если я правильно понимаю вопрос, речь идет об открытом усыновлении, когда беременная еще мама знакомится с семейной парой и передает им ребенка сразу же после рождения. Безусловно, отчасти это было бы плюсом, так как ребенок не переживал бы периоды нахождения в больнице. Но пока у нас не выстроена полноценная система профилактики, разделить "молоденьких дурочек", и мам, которые по внешним обстоятельствам хотят, но не могут воспитывать ребенка, сложно между собой различить.
Natalia, Manchester:
Дорогие волонтёры, можно ли помочь мне? У меня такая проблема: я бы хотела удочерить мою родственницу из России, ей сейчас 7 лет. Но её бабушка не согласна, она её опекунша, и она вывшая жена моего брата. Бабушка выпивает. Куда мне можно обратиться? Большое спасибо.
Елена Альшанская:
Наталия на сайте нашего Фонда есть контакты, напишите, пожалуйста, лично мне.
Наталья:
Добрый день! Мне бы хотелось помогать вашей организации, как это можно сделать?
Елена Альшанская:
Приходите на наш сайт, заполните анкету, спасибо за желание помочь.
Елена Бледных, Москва:
Здравствуйте Елена и Татьяна. Мне уже 42, но нет детей. Муж - прекрасный наидобрейший человек. Мы образованные, не пьём, не курим и мечтаем только об одном - иметь детей. Желаем принять участие и оказать посильную помощь вашей организации. Ждём ответа.
Елена Альшанская:
По вопросам семейного устройства - обращайтесь на горячую линию по семейному устройству, ее номер есть на сайте. Если Вы хотите нам помогать - обращайтесь на наш сайт и заполните там анкету.
Завершающее слово Елены Альшанской : Спасибо большое за вопросы, очень хотелось бы, чтобы эта тема стала широко обсуждаемой в нашем обществе. Между осуждением и замалчиванием мы хотели бы обсуждать реальные способы выхода из этой социальной проблемы, и чтобы как можно больше людей лично принимали участие в помощи тем, кто пока не уверен, что справится с материнством сам.

[Мама Лялечка]

Маша, спасибо!