Почему иногда мы оплачиваем лечение, проезд и многое др., Тема 2014 г. Статья на Правмир.ру Опции

[Klukva Severnai]

"Бесплатная высокотехнологичная медпомощь станет ещё менее доступной в этом году" - http://www.pravmir.ru/besplatnaya-vysokote.../#ixzz2sI13yElk

Эксперты прогнозируют, что это существенно увеличит процент смертности среди российских тяжелобольных. К лету 2014-го высокотехнологичные медицинские центры, в которые были вложены бюджетные деньги, встанут из-за отсутствия работы.

3 февраля, ПРАВМИР. Квоты на высокотехнологичную медицинскую помощь (ВМП) российским пациентам уменьшится по сравнению с прошлым годом сразу на четверть, пишет МК.

Спасти жизни с помощью высоких технологий можно будет меньшему количеству пациентов, по сравнению с в прошлым годом.

Эксперты прогнозируют, что это существенно увеличит процент смертности среди российских тяжелобольных. К лету 2014-го высокотехнологичные медицинские центры, в которые были вложены бюджетные деньги, встанут из-за отсутствия работы.

Еще в прошлом году первые лица государства предупредили население о грядущем серьезном сокращении расходов на российское здравоохранение. В этом году оно получит из бюджета примерно на 30% меньше денег, чем в прошлом.

«Больше всего сократят бюджетные ассигнования на профилактику, развитие поликлинической помощи, специализированную, высокотехнологичную, скорую помощь, охрану здоровья матери и ребенка», — рассказывает председатель Лиги пациентов Александр Саверский. Понятно, что ситуация может обернуться катастрофическими последствиями.

И все те показатели снижения смертности, сокращения заболеваемости и прочего, которых у нас как будто достигли в последние годы, полетят в тартарары.

Тем временем, выступая на заседании по вопросам здравоохранения 21 января 2014 года, президент потребовал увеличить объемы оказания высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП) в 1,5 раза за ближайшие три года. Однако в этом году на квоты выделено примерно на 25% меньше денег, чем в прошлом. И если в 2013 году ВМП получили больше полумиллиона человек, то в этом — примерно на 125 тысяч меньше.

«Медицинским организациям по всей стране уже дали квотное задание, сокращенное на четверть, — рассказывает академик РАМН, ведущий кардиохирург России, руководитель отделения Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н.Бакулева Баграт Алекян. — И хотя наши медцентры готовы ежегодно наращивать объемы ВМП на 20–30%, на практике им придется серьезно сбавлять обороты. Ориентировочно, уже к лету все квоты закончатся и наши центры будут «отдыхать».

«Отдыхать» будут и пациенты. В прошлом году стране наконец удалось добиться пусть и небольшого, но все же снижения уровня смертности от сердечно-сосудистых заболеваний (как раз в основном за счет широкого внедрения высоких медтехнологий). Теперь эти позиции придется сдавать.

Перспективы оказания ВМП в стране, впрочем, еще более мрачные. Во-первых, в следующие годы расходы на здравоохранение продолжат сокращать (если в 2014 году на программу развития здравоохранения выделено на 16 млн рублей меньше, то в 2015 году расходы скуксятся еще на 17,3 млн, а в 2016 году — аж на 28,9 млн!). Во-вторых, со следующего года финансирование ВМП переведут в систему обязательного медицинского страхования (ОМС), из средств которого сегодня порой не могут оплачивать даже рядовые операции…

— С переводом ВМП в ОМС руководители здравоохранения начнут закупать пациентам не самое лучшее, а самое дешевое. К примеру, какая-то медицинская технология объективно стоит рубль, но регион может заплатить за нее 50 копеек, а то и 30 копеек. И пациент получит лечение ровно на эту сумму, — поясняет академик Алекян. — В итоге наших больных начнут лечить по совсем другим технологиям, и мы скатимся с того уровня, которого достигли с таким трудом.Давид Мелик-Гусейнов говорит, что аббревиатуру ВМП уже начали расшифровывать как «высокотехнологичная медицинская проблема»: «У нас научились лечить тяжелые заболевания, у нас есть специальные центры, есть те же технологии, что на Западе. Но на практике скоро эти центры, в строительство которых вложено столько денег, могут обанкротиться. Курганский центр уже сегодня выживает в основном за счет американских пациентов, которые приезжают туда наращивать рост. А на лечение российских пациентов у государства денег нет».

[Klukva Severnai]

"Квота на помощь" - http://podari-zhizn.ru/main/node/18506#.UxiaO_sBYKk.facebook

В конце каждого года Министерство здравоохранения пересматривает перечень нейрохирургических операций, которые проводятся за счет квот на высокотехнологичную медицинскую помощь, то есть, за счет государства. В этом году согласно приказу Минздрава № 916н этот перечень сильно сократился. Целый ряд операций, жизненно необходимых детям с опухолями центральной нервной системы, не вошел в этот список. Это значит, что оплата таких операций становится проблемой пациентов.

Семимесячный Денис Градков в Институте нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко не первый раз. В ноябре прошлого года он уже перенес здесь одну операцию по удалению опухоли. Теперь, по плану, нужна вторая, и мама с Денисом снова прилетели из Хабаровска в Москву. Вот только на новую операцию квоты нет и не будет.
То, что Дениса придется долго лечить, Варя узнала еще до рождения мальчика и была готова, если к этому можно подготовиться. Во время планового УЗИ в конце беременности врачи увидели образование в голове у ребенка. Сразу после родов мальчику сделали КТ и предположили краниофарингиому — врожденную доброкачественную опухоль. Диагноз подтвердился, в ноябре Дениску прооперировали (по квоте) в НИИ нейрохирургии, но смогли удалить лишь часть опухоли и поставили шунт.
Варя знала, что в московскую клинику им придется вернуться, но особо на этот счет не волновалась — была уверена, что операция снова будет бесплатной. В начале февраля она с Денисом приехала в Москву и была огорошена новостью о том, что за операцию придется заплатить 235 000 рублей. Варя с мужем и двумя детьми живет в небольшом селе в Хабаровском крае. Варя не работает, муж — охранник получает 10 000 рублей в месяц. На билет в Москву скидывалась родня, на операцию уже не сможет.

Даня Беляев.
Девятимесячный Даня Беляев приехал лечиться в Москву из Оренбургской области. У Дани молодой, но образцовый папа, все знает про своего сына: и когда тот начал держать голову, и когда первый раз встал на ножки, и когда заболел… Папа и рассказал нам, как они попали в Институт нейрохирургии.
До семи месяцев Даня был обычным веселым малышом: рос не по дням, а по часам, мало плакал, много смеялся, прекрасно спал ночью. И вдруг все изменилось, сын начал постоянно плакать, затихал только у мамы на руках, перестал садиться, вставать и даже держать голову… И началось путешествие по врачам. Даниле не повезло родиться в Новотроицке, где у педиатров на все про все был один ответ: «зубы». Впрочем, нет, один из врачей предложил другую версию: «Мальчик начал осознавать себя и мир, и потому так себя вести». Когда Данила уже плакал непрерывно, а мама из последних сил таскала его на руках, их все же положили в больницу. Сперва в инфекционное отделение, где ничего не нашли, потом в травматологию, где искали незамеченный перелом и тоже не нашли, потом опять в инфекционное. Дело дошло до реанимации, и там кто-то из врачей догадался направить измученного ребенка на компьютерную томографию. Так была обнаружена опухоль.
Даню, наконец, направили туда, где ему действительно могут помочь — в НИИ нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко. Родители привезли малыша на операцию, будучи уверены, что ее оплатит государство. Оказалось, что нет, что надо самим где-то найти 185 000 рублей. Мама Данилы в декретном отпуске, а папа — маляр в автомастерской с зарплатой в 17 тысяч рублей. Образцовый папа экстренно продал свою машину, но это была такая машина, что больше 40 000 рублей за нее не дали. И тогда Дима пришел в фонд. Мы обещали помочь — под это обещание, точнее гарантийное письмо фонда, Данилу прооперировали. Сейчас он восстанавливается после операции, но чтобы оплатить операцию, нужна ваша помощь.
Денис и Даня, к сожалению, не единственные «бесквотники» в Институте нейрохирургии им. Бурденко. Из самых разных концов страны, всеми правдами и неправдами, сюда, за последней надеждой, едут родители с детьми. Чтобы узнать, что квот на них не хватило. Но ведь помощи хватит на всех?