СМИ о нашем Фонде, форуме, Тема 2010 г. Или хотя бы с упоминанием... Опции

[Masha Pressa]

Немного о нас...
Фильтр милосердия
Вся правда о тех, кто помогает и кому помогают
Московский Комсомолец № 24914 от 16 ноября 2008 г.
http://www.mk.ru/editions/daily/article/20...iloserdiya.html

У каждого свои цели в жизни. Кто-то стремится к власти, кто-то — к деньгам. А кому-то важнее всего помочь попавшим в беду. Зажечь свет радости в глазах брошенного ребенка. Спасти того, кто обречен.
К счастью, люди, готовые прийти на помощь, были, есть и будут. Но возникает вопрос: всегда ли мы помогаем тем, кому нужно? Ведь некоторые попросту привыкают паразитировать на чужой доброте. И как услышать тех, кому мы действительно необходимы?

В последнее время многие московские приюты и детские дома любят принимать гостей — показывать, как у них уютно и красиво, рассказывать, как интересно у ребят проходит досуг. И во многом эти приятные изменения произошли в их жизни благодаря заботе спонсоров и благотворителей. Но чем дальше от столицы, тем меньше спонсоров, тем беднее сиротские учреждения.

И тут на выручку захолустным детским домам приходят обычные люди — небогатые, работающие, сидящие с малышами, студенты. Просто неравнодушные. Они узнают, что нужно какому-то конкретному детдому или даже конкретному ребенку, и помогают. Как и сколько могут.

Пожалуй, движения, которые организуются на базе разных благотворительных сайтов и форумов, самые эффективные и работающие — там нет бюрократического аппарата.

— Я с собственным ребенком попала в подмосковную больницу и случайно увидела палату отказников, — рассказывает лидер движения волонтеров Елена Альшанская. — Я не могла забыть этих малышей, которые бесконечно плакали — их никто не брал на ручки, не ходил с ними гулять, их даже в коридор не выпускали. Решила, что такое отношение к детям — просто преступление. Стала писать, искать в Интернете единомышленников, так все и закрутилось.

— На одном из сайтов я случайно увидела информацию о Катюше, — вспоминает другой волонтер, учительница Елена. — Трехлетняя девочка сильно обгорела, потеряла родителей. Решила съездить, хоть часок посидеть с этим несчастным ребенком. Когда ее увидела, несколько ночей спать не могла… Теперь уже несколько лет связана с Катенькой. Если надо, езжу в больницу, поддерживаю связь с семьей, взявшей ее. Я понимаю, мои ресурсы очень ограниченны — своих малышей двое. Но чем могу — буду помогать.

— Я сам вырос в детском доме, — рассказывает менеджер и глава семейства Алексей. — Конечно, хочется помочь таким же детям. Вот все говорят: сирот нужно определить в семьи. По собственному опыту знаю — все зависит о того, какая семья. Бывает, что в детском доме комфортнее, чем у приемных родителей. Меня несколько раз брали, но не сложилось. Я предпочел вернуться к своим любимым педагогам в детдом.

Часто именно собственные беды позволяют человеку острее сопереживать другим:

— Я начала помогать отказникам, когда у нас в семье произошло несчастье, — рассказывает Арина. — В начале года мою сестру на глазах ее приемной дочери сбила машина. Сестру с тяжелейшей травмой позвоночника увезли в больницу. А 12-летнюю девочку, у которой по документам нет других родственников, поместили в приют. Там ее наголо обрили, и потом девочка даже стеснялась ходить в школу. Мы долго не могли вытащить ее из приюта. Навещая ее, я увидела, сколько в приюте ребят с тяжелыми судьбами…

Арина стала искать в Интернете все, что есть на эту тему, и вышла на один из сайтов. Сначала просто читала форум, потом понемногу включилась в работу.

— Стала ездить в Озерскую больницу к отказникам, отвозить вещи. Однажды не смогла поехать сама и попросила сделать это своего взрослого сына. Он тогда достаточно иронично относился к “новому увлечению нашей мамочки”. Но из поездки вернулся другим человеком: “Мама, как жалко этих деток!”.

А Юлия из Нижнего Новгорода впервые увидела отказников очень давно, когда сама, будучи ребенком, попала в больницу.

— Помню эти тихие жуткие боксы, закрытые на ключ, — рассказывает она. — Там все время тихонько, почти беззвучно кто-то плакал, но персонал туда почти не заходил. Мы, дети, искали щели, чтобы посмотреть, кто там…

Теперь Юля хорошо знает, что обычно судьбы отказников складываются печально. Отсутствие внимания взрослых в младенчестве приводит к деградации ребенка, даже если он родился здоровым. Дальше его ждут коррекционные заведения и в 18 лет — дом престарелых. Часто младенцы теряют интерес к жизни и быстро умирают. Такая “младенческая депрессия” была замечена в СССР в начале 30-х годов прошлого века, когда в детских домах персонала было мало, и на сантименты в виде поцелуев и игр с малышами времени у нянечек не было.

— В детстве я дала себе слово, что обязательно проломлю дверь в эту страшную палату ненужных малышей, — продолжает Юлия. — Когда выросла, сначала на работе собирала деньги на памперсы для одной больницы, где были такие дети. Потом познакомилась с главврачом одного нижегородского дома ребенка. Мы стали вместе устраивать детей в семьи, искать возможность вылечить сложные заболевания таких ребят.

Благодаря Юлии нашли родителей около десяти малышей. Среди них 6-летний Илюша, о котором писал “МК” в прошлом году. Мальчик родился со сложной патологией мочевого пузыря, и мать отказалась от него в роддоме. Юля добилась, чтобы ему сделали нужные операции и нашли приемную семью. В конце ноября мальчик отправляется в США на новую операцию.

Эксплуататоры сострадания

Помогать брошенным детям — дело благое, тут двух мнений быть не может. А что делать, если помощь нужна семье? Взрослым, которые и со своей жизнью разобраться не могут, а рожают до бесконечности.

“Мы детишек любим, пусть себе тут бегают”, — сюсюкает выпивающая бабушка, чья дочь своего третьего, самого болезненного ребенка за девять месяцев даже ни разу не навестила в больнице.

Помогать или нет семье, в которой детей используют для достижения своих целей? Изучаю сайт мамы шестерых детей Людмилы. На главной странице — трогательная мордашка одной из ее крох и обращение к президенту. Суть такова: Люда продала квартиру в Ульяновске и пешком (зачем?!) с детьми пришла в столицу. Вырученных денег хватило на то, чтобы купить одну шестую квартиры. Теперь требует отдать ей остальную часть — трудно ведь жить всемером на таком клочке жилплощади!

“Или, — взывает Люда к президенту и всем добрым людям, — пусть меня хотя бы поставят на очередь, ведь мы уже десять лет живем в Москве!”.

Спрашивается, зачем было менять хорошую квартиру в родном городе на угол в Москве? Хотелось в столицу? Понятно, что женщина манипулирует детьми, дабы добиться своего. Наверное, лично ей помогать не стоило бы. Но дети-то ни в чем не виноваты…

— Людмиле помогают очень многие, но все равно у нее всегда пустой холодильник и плохо одетые дети, — рассказывает руководитель одного из фондов. — Но стоит уменьшить общение с Людой, она бесцеремонно спрашивает: “Вы что, больше не хотите помогать моим детям?”.

Иногда родители, причем непьющие и психически адекватные, вынуждают жить своих детей в таких условиях, что не знаешь, то ли семье помогать, то ли малышей спасать от родственников.

“В подъезде уже третий месяц ночует семья с грудным ребенком!” — пару недель назад появилось объявление на форуме волонтеров.

Этой семьей оказались москвичи (не бомжи, не приезжие!) Оля и Андрей. Мы разыскали их не сразу: они меняли подъезды, приходили ночевать поздно. С годовалой Анюткой на руках, Ольга — на 6-м месяце беременности.

У Андрея пьющая мама обменяла московскую квартиру на домик в Тульской области и 30 тысяч рублей. А Оля оставила свою квартиру бывшему мужу и их старшей, 12-летней дочери — совершенно добровольно, и теперь не хочет делить ее. Сначала парочка перебралась в ту самую развалюху под Тулой, но там Андрей не смог найти нормальную работу. И месяц назад они приехали в столицу на заработки.

— Здесь тоже с работой ничего не получается, нам же надо, чтоб какое-то место для житья дали, — вздыхает Оля и, сидя на подоконнике подъезда, разводит детское питание холодной водой. — В общем, решили возвращаться домой, в Тульскую область, но у нас теперь нет денег даже на обратный билет. Милостыню просить не хотим — стыдно это как-то.

Волонтеры собирают одежду, деньги и помогают беременной маме с ребенком вернуться домой, под Тулу.
А в это время на форуме среди тех, кто помогает детям, попавшим в беду, развернулась дискуссия: стоит ли помогать этой семье?

— Люди-то они неплохие, — считает волонтер Катерина, которая больше всего общалась с этой парой. — Да очень инфантильные, не понимают элементарных вещей, для них вот так месяцами таскать ребенка в коляске по подъездам — нормально.

— Надо спасать дочку от таких родителей, — считают другие, радикально настроенные волонтеры.

— Это мы всегда успеем, — возражает им Валерий. — Родители Анютку и друг друга любят, они хотели бы жить по-другому, просто не знают как.

— Не понимаю, неужели за целое лето Андрей не мог заработать 300 рублей, чтобы отправить жену с дочкой домой? — задается вопросом здравомыслящая Ирина. — И зачем вообще было их тащить с собой в Москву? Я таким родителям не верю.

“Мы не помогаем семьям алкоголиков и людям с потребительской жизненной позицией, — говорит Елена Альшанская. — Первым нужна профессиональная помощь. А что касается вторых, то очень важно, чтобы люди, которым оказывается помощь, сами прилагали усилия для решения своих жизненных проблем. Помню, одна наша дама развернула активную помощь всем сложным семьям своего района. Много энергии потратила, чтобы регулярно собирать и привозить для них еду, одежду. Как-то заходит с продуктами к одним своим подопечным: дети по-прежнему худые, грязные, с голодными глазами, а папа наливает маме и радостно так восклицает: “О, наконец закуска приехала!”.

“Пусть мама вернется!”

Но бывают и случаи, когда без нашей с вами помощи людям просто не выжить. Тем более что государство, которое должно помогать людям, оказавшимся в тяжелой ситуации, чаще всего бездействует.

Семья Александра и Елены всегда была счастливой и благополучной. И даже кризис 98-го, нанесший ей тяжелый удар — после дефолта все сбережения обесценились, и из имущества осталась только маленькая дачка под Черноголовкой, — не заставил супругов пасть духом. Они решили: значит, нужно вернуться к своим корням и жить на земле. Переехали на дачу. Завели кур, кроликов, купили поросят и коров — хозяйство создавали старательно, с любовью. Продавали дачникам молоко и творог, Александр подрабатывал — так и жили. Даже понемножку копили на постройку нового дома.

Стали прихожанами ближайшего храма. Отец Виталий и другие верующие описывают семью Александра и Елены как очень дружную, доброжелательную и любящую детей (а их у супругов сейчас уже шестеро).

— Живут они очень бедно, — говорит подруга семьи Ирина. — Но заходишь к ним, и через минуту обо всем забываешь. Настолько трепетные отношения, такая между супругами огромная, все вокруг озаряющая любовь, что даже не верится, что такое бывает в жизни!

…Беда пришла, как это обычно бывает, внезапно. Четыре года назад Елена стала жаловаться на здоровье. Врачи пожимали плечами — что-то с гинекологией, слишком много рожаете да кормите, — но точный диагноз поставить не могли. Все сбережения семьи ушли на лечение Елены. И только два месяца назад, когда она рожала шестого ребенка, врачи определились с диагнозом: рак уже в самой тяжелой, термальной стадии. Александр все эти два месяца практически живет в больнице, у постели жены. Детей пока разобрали в семьи прихожане и отец Виталий.

Стоит заметить, что несколько раз за последние годы супруги обращались в органы соцзащиты за помощью — на ремонт дома. Но им отвечали, что единственное содействие, которое могут им оказать, — это забрать детей в приют. Чудесное предложение для любящих друг друга детей и родителей!

И сейчас органы опеки Ногинского района твердят одно:

— Мы готовы оказать помощь Александру, конечно, в том, что от нас зависит, — сказала начальник опеки Тамара Иннокентьевна. — Например, поместить детей хотя бы временно — на полмесяца-месяц — в хороший приют, пока ситуация с мамой не решится. Но от нашей помощи Александр отказался. Он не хочет, чтобы на детей влияли ребята из неблагополучных семей. Вообще, мы благодарны Александру за то, что он идет на сотрудничество с нами и выполняет все наши требования. Например, по наведению порядка в доме.

Александр хочет, чтобы его семья не разлучалась — и особенно в такой тяжелый для всех момент. В начале ноября он снова собрал всех своих детей под одной крышей (кроме новорожденной девочки, которая сейчас живет у его сестры) и срочно ищет возможность сделать в домике ремонт, подготовить его к зиме.

А каждый вечер на перекладных — электричке, маршрутке, попутках — он едет из-под Черноголовки в Красногорск, чтобы провести ночь у постели любимой жены.

Вечереет, 15-летняя Ольга готовит мамочке гостинцы — парного кролика, яйца, творог. 8-летняя Саша кладет в пакет сделанный своими руками подарок — крестик из бисера. “Пусть мама вернется, пусть мама обязательно вернется!” — словно заклинание повторяет она тихо-тихо, провожая папу в сени.

Стоит или нет помогать такой семье и кто должен это делать — решайте сами.

материал: Светлана Плешакова
________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________
_
________________________________________________________________________________
_
________________________________________________________________


Опубликовано: "Вечерняя Москва", 11 декабря 2009 г.

Заголовок: Как жизнь, волонтеры?
Поразительно, сколько знаменательных дат содержится в современном календаре! Некоторые из них являются официальными праздниками, которые отмечают всей страной или даже в нескольких странах. Другие относятся к профессиональным праздникам и, как говорится, широко известны в узких кругах. Но есть еще и такие важные и одновременно скромные даты, о которых знают не многие, но отмечают во всем мире. Как раз на такой праздник я наткнулась на днях, листая календарь: 5 декабря - Международный день добровольцев во имя экономического и социального развития или коротко Всемирный день волонтера. Эту дату в 1985 г. предложила отмечать Генеральная Ассамблея ООН с целью повышения осведомленности о важном вкладе волонтеров и привлечения новых добровольцев в те социальные сферы, где их участие необходимо. Стало интересно, а отмечают ли данный "всемирный" праздник в России? Свой вопрос задала добровольцам Фонда "Волонтеры в помощь детям сиротам", о деятельностью которых мы уже не раз рассказывали на страницах "Вечерней Москвы".

Елена Альшанская, руководитель Фонда, рассказала, что праздник этот, безусловно, известен и любим волонтерами, однако в традиционном смысле слова, собравшись вместе за праздничным столом, отпраздновать его практически никогда не получается. Праздник не официальный, как правило, попадает на рабочий день, когда волонтеры на загружены на все 100%. Однако 2009 г. - исключение. 5 декабря выпало на субботу и волонтеры, самоотверженно безвозмездно и неустанно помогающие детям-сиротам, позволили себе немного расслабиться, ненадолго отвлечься от рабочей суеты, семейного быта и проблем подопечных. Они собрались вместе в спокойной, дружеской обстановке. Радовались встрече, долгожданному личному общению, обсуждали насущные вопросы, знакомились с недавно примкнувшими к движению волонтерами. Ведь зачастую "новенького" в лицо знают только члены команды, ведущей то или иное направление.

- Какие же насущные вопросы стоят перед волонтерами, что их обсуждают даже в праздник?
- Для нас эта встреча - всего лишь мимолетная пауза перед новогодним рывком. Да-да, именно рывком. В декабре непозволительно расслабляться. Ведь для наших подопечных Новый Год - самый светлый, волшебный и полный надежд праздник. Дети, лишенные родительского тепла и семьи, как никто другой нуждаются в новогоднем чуде: элементарном внимании, развлечениях, подарках, деде Морозе наконец. И мы делаем все возможное, чтобы как можно больше ребят получили то, о чем так мечтают. К великому сожалению, осчастливить всех мы не в состоянии. Но и в наших силах многое. Как всегда ищем средства, устраиваем благотворительные акции, собираем подарки, организуем праздничные представления и елки в детских учреждениях. Каждая команда в декабре работает на износ. И сейчас, в преддверии праздника, фонд особенно нуждается в помощи - как волонтерской, так и финансовой. Нужны люди для работы на акциях по сбору подарков, люди с машинами для развоза помощи по учреждениям и - куда без этого? - спонсоры.

- Какие достижения были в этом году?
- Ох, мы все думаем ,что надо как-то ограничить нашу работу, но выходит наоборот. Наряду с развитием существовавшей ранее деятельности - работой с детьми-отказниками в больницах, домах ребенка, содействием в лечении, помощью кризисным семьям, запустили три новых проекта: наставничество, мастер-классы и профилактика отказов в роддоме.

- Можно подробнее о новых проектах?
- Не все дети из детских домов находят семью. Для детей старше 10 лет шанс найти новую семью достаточно мал. Но ведь каждый ребенок нуждается в "личном взрослом". Одиноких детей вообще не должно быть, это нонсенс. Наставничество очень важно для детей, которые выпустятся из детского дома и окажутся в свободном плавании в чуждом и незнакомом им мире. Чтобы суметь приспособиться к новым условиям, детям нужен взрослый человек, который поможет сначала в детдоме, а потом и за его стенами. Волонтер-наставник будет вести ребенка с 10 лет или старше до тех пор, пока он полностью не встанет на ноги. Мы пока хотим начать с одного детского дома, если справимся, будем работать дальше. Быть взрослым другом совсем не просто. И ответственность большая.

Второй проект - мастер-классы. Он уже более-менее "обкатан". Образовалась группа волонтеров, которые занимаются непосредственно с детьми: организуют поездки, рассказывают, показывают и учат чему-то интересному. Проект довольно молодой и мы активно привлекаем волонтеров в команду.

И, наконец, самое юное детище Фонда - программа профилактики отказов от детей в роддоме (с последующей помощью семье).

- То есть, отговариваете матерей бросать детей?

- Слово "отговариваете" здесь не совсем верное! Мы попытаемся помочь им справиться с теми сложностями, которые побуждают отказаться от ребенка, расскажем, какие есть альтернативы. Пока мы начали с одного роддома. Надеюсь, будут и другие. Если все получится как задумано, роддом будет сообщать нам о намерении матери отказаться от ребенка. С ее согласия туда будут направлены профессиональные психологи, которые помогут матери разобраться в себе, в ситуации и сделать правильный выбор.

- Среди достижений Вы упоминали о развитии существовавшей ранее деятельности.
- Сейчас начало декабря. Мы еще многое рассчитываем сделать в этом году. Пока подводить итоги рано. А в целом о достижениях в области нахождения детей-отказников в больницах вам лучше меня расскажет координатор этого направления, Анна Виноградова.

- Дети, от которых отказались с рождения или которых подобрали на улице, изъяли из семей до распределения в соответствующее детское учреждение попадают в больницу, где они проходят обследование. Раньше дети могли прожить в больницах месяцы и годы. В неприспособленных условиях. Без должного ухода и питания. Мы бились и бьемся над этой проблемой. Одно из основных достижений и этого года, в частности, - сокращение сроков пребывания детей-отказников в больницах. Дети не "засиживаются" бесконечно долго в больницах. Государство теперь выделяет некоторые средства на нужды отказников в больницах. Пусть недостаточные, но, тем нем менее, это уже кое-что, финансовая база есть! Волонтерами охвачены многие больницы, которым мы помогаем как можем. Нанимаем специальный персонал для ухода за детьми. Закупаем и доставляем столь необходимые средства гигиены (вечная нехватка подгузников!). Добываем специальное, подходящее для малышей питание (раньше всех грудничков кормили одной и той же смесью, если она была). А недостаток средств покрывается за счет средств, привлеченных командой по сбору помощи.

Вот так празднуют волонтеры свой профессиональный праздник. Стол, накрытый вскладчину в уютном маленьком зале, предоставленном одним из спонсоров, чаепитие и бесконечные разговоры о текущих делах и грандиозных планах на будущее. Нам остается поблагодарить их за интервью, самоотверженный труд и пожелать успехов в столь непростых и очень важных начинаниях!

Мария Доброславская
Скан:

Еще в "ВМ" была вот такая статья про деток:
http://www.vmdaily.ru/article.php?aid=88984
Дети – это самое дорогое, что есть у любящих родителей
Этим ребятам нужны дом и семья, помощь и забота, им нужны мама и папа

ЧЬИМИ-ТО старательными усилиями в мозгу многих из нас осела и воспринимается как некая противоречивая аксиома, казалось бы, взаимоисключающая информация: «в стране остро стоит проблема социального сиротства» и «для усыновления ребенка необходимо отстоять многолетнюю очередь, так что и не дождешься». Казалось бы, если есть сироты и желающие их усыновить, проблема должна сама собой разрешиться. Однако все не так просто.
Дети по разным причинам и в разном возрасте попадают в систему воспитательных учреждений для детей-сирот. Большинство из них имеют врожденные или приобретенные проблемы со здоровьем, что-то поддается коррекции, что-то – нет.
Пресловутый стабильный «спрос» среди принимающих семей существует, разве что, на здоровых новорожденных детей со статусом на усыновление, в основном девочек, да еще с определенной внешностью: светленькая, славянские черты лица и т. п. И было бы неплохо, во избежание лишних пересудов, чтобы ребенок родился к определенному сроку. Тогда можно сымитировать беременность и покрыть усыновление великой тайной. Фактически такие потенциальные родители ждут, когда кто-то откажется сразу в роддоме, долго не раздумывая, от столь замечательного и подходящего им ребенка. (Только в случае формального отказа можно забрать ребенка из роддома, во всех остальных установление статуса занимает не менее полугода, следовательно, ребенок вырастает). Все это в комплексе, естественно (и слава богу!), бывает крайне редко.
На деле же в домах ребенка находится множество славных, чудесных детей, пусть не новорожденных, основные проблемы которых, зачастую, развились из недостатка любви и внимания. Такое состояние по-научному называется синдромом «один без родителей». При должной заботе многие детки вполне могут восстановить здоровье, стать не только любимчиками родителей, но и достойными членами общества. Некоторые из них особенно нуждаются в скорейшем обретении семьи, так как не каждый малыш может приспособиться к жизни в детском доме. С каждым днем они все меньше доверяют людям, замыкаются в себе, тем самым непроизвольно уменьшая собственные шансы на усыновление. Особенно сложно, когда речь идет о братьях и сестрах. По закону они не разъединяются, а принять в семью сразу нескольких детей готовы совсем немногие потенциальные родители.
Оказалось, в поисках таких детей не надо далеко ходить и стоять несколько лет в очереди. В Центре по централизованному учету детей, оставшихся без попечения родителей Тверской области, откликнулись на нашу просьбу и рассказали о нескольких малышах для публикации информации о них в нашей газете. Мы очень надеемся, что это поможет деткам найти любящих родителей!

Ванюша и Сонечка
Ванюша и Сонечка – брат и сестра, возможные формы семейного устройства: усыновление, опека, приемная семья. Ваня старший, ему 3 года 5 мес. (родился в июле 2006 года), а Соня на год моложе, ей 2 года. 4 мес. (родилась в августе 2007 года).
Глядя на лица малышей становится понятно: их место не в детдоме, а в семье, которую ребята осчастливят своим присутствием и наполнят смыслом.
При первой встрече Сонечка производит впечатление скромной тихони, а Ванюша – бесстрашного активиста-исследователя. Однако на самом деле все наоборот: персонал именно Соню шутя называет «шебутной заводилой» и «ураганом».
Ваня же – спокойный и вдумчивый мальчик. Он всегда помогает маленьким, мирит их, убирает игрушки. И, конечно же, приглядывает за сестричкой и переживает за нее. Настоящий мужчина и помощник для взрослых! Здоровье малышей поддается коррекции, мама и папа наполнят их жизнь смыслом, заботой, любовью и радостью.

Данилка
Нас очень попросили написать еще о Данечке, возможные формы семейного устройства: усыновление, опека, приемная семья. Ему 2 года 6 мес. (родился в июне 2007 г., есть статус на усыновление) и хотя нельзя сказать, что он совершенно здоров, Данилка не меньше других имеет право на счастье быть с любящими родителями!
«Мальчик-звездочка. Умный, ласковый, улыбчивый, очень отзывчивый, сообразительный и чуткий – это все про него, про нашего Даню», – так с любовью говорят о мальчике.
С помощью любящих родителей малыш может добиться многого, надо только помочь ему в преодолении главной проблемы, из-за которой он пока не ходит. Но с этим недугом нужно бороться и победить его! Московские специалисты обследовали Данилку и пришли к выводу: проведение ряда операций может поставить его на ноги! Более того, первая операция уже назначена и будет проводиться очень скоро лучшими врачами Санкт-Петербурга.
Именно сейчас, в преддверии операции, Дане особенно нужны близкие, родные люди. Чтобы они были рядом в больнице, ждали, когда мальчик отойдет от наркоза, помогали в постоперационный период. И хотя Данилка находится под патронажем волонтеров, которые уже нашли няню для ухода за мальчиком в больнице, он ждет именно маму и папу! Даня очень переживает, мечтает научиться передвигаться и бегать как другие дети.

Если вы решились…
Вполне вероятно, что трогательные детские личики не оставят вас равнодушными и сразу возникнет желание принять участие в их судьбе. Однако хотим предостеречь вас от принятия поспешных решений. Нельзя забывать, что речь идет о маленьких людях, жизнь которых до сих пор складывалась не слишком гладко и безоблачно. Большинство семей, воспитывающих приемных детей, проходят через серьезное испытание – адаптацию к совместной жизни. Длительность периода зависит от личностных качеств и желания наладить контакт, требует от всех членов семьи внимательности и терпения.
Идеальный вариант – родители, морально готовые к принятию в семью ребенка с разрешением на усыновление на руках. Если вы из их числа, для получения более подробной информации необходимо связаться с Центром по централизованному учету детей, оставшихся без попечения родителей Тверской области тел.: +7 (482) 234-33-09, 235-77-02.
Если желание принять в семью ребенка у вас возникло спонтанно, лучше не торопитесь, а предварительно всесторонне изучите эту тему.
Бесплатную консультацию по вопросам семейного устройства вы можете получить по телефону горячей линии Фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам (отказники.ру)»: 8-800-700-88-05
(звонок из России бесплатный).
Автор: Мария Доброславская

[Masha Pressa]

Журналистка Зоя Светова, которая уже не раз писала о нашем фонде, 16.08.2010 была в гостях Радио "Эхо Москвы". Тема была посвящена тушению пожаров... И как-то Зоя упомянула нас, буквально в одном предложении. Но статья очень серьезная, поэтому приводим ее здесь целиком.

Эхо Москвы / Передачи / Своими глазами / Понедельник, 16.08.2010: Зоя Светова, обозреватель журнала "The New Times", Дарья Добрина
http://www.echo.msk.ru/programs/svoi-glaza/703481-echo.phtml
Дата : 16.08.2010 20:07
Тема : Как тушили пожары в России
Передача : Своими глазами
Ведущие : Ольга Бычкова, Софико Шеварднадзе
Гости : Зоя Светова, Дарья Добрина
О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день, это программа «Своими глазами» в студии телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова. Сегодня, конечно, мы будем продолжать тему этого бедствия, которое охватило страну, как тушили пожары в России в разных регионах, своими глазами за этим наблюдали две моих коллеги, Зоя Светова, обозреватель журнала «Нью Таймс» и Дарья Добрина, корреспондент «Комсомольской правды», которые вернулись только что кто откуда. Сразу скажу, что мы не будем рассказывать, как там все дымилось, горело, потому что все это видели – не дай бог, кому-то это довелось увидеть реально своими глазами, большинство из нас это все видели в огромных количествах по телевизору и в интернете, как минимум. Сегодня мы будем говорить о том, что знают далеко не все - Зоя Светова наблюдала, как в Мордовии жертвами пожаров чуть не стали заключенные в местной зоне, а Дарья Добрина была близко от того места, где мы сейчас находимся - была в Подмосковье, далеко не поехала, но наблюдала за тем, как работали добровольцы. Потому что я, например, совершенно не понимаю, что там происходило – очень много противоречивой информации идет в интернете, в газетах, на блогах - то ли есть у добровольцев работа, то ли нет, то ли они нужны кому-то, то ли не нужны. Зоя, вначале про хорошее – вы сказали, что видели, как уже начали строить дома для погорельцев – это, в каком было регионе?



З.СВЕТОВА: Я была в Мордовии, в Зубово-Полянском районе, это один из пяти районов, где объявлено чрезвычайное положение. Этот район интересен еще тем, что там находятся 17 колоний исправительных, это известный ДобровЛаг, где сидели сначала враги народа и их жены в сталинское время, а потом политические заключенные советского времени.

О.БЫЧКОВА: Насиженное место во всех смыслах – извините за остроту.

З.СВЕТОВА: Я была в поселке, где сидела Светлана Бахмина, сейчас там сидит чеченка Зара Муртузалиева, я к ней ездила на свидание, мне было как раз интересно узнать, как они там выживают. Потому что когда приезжаешь в Потьму, там ужасно пахнет дымом. И мало того, что там пахнет дымом, там люди все сидят на баулах – я разговаривала с местными жителями, у них дома уже все вещи собраны.

О.БЫЧКОВА: Там уровень дыма какой? Как было в Москве в самый ужасный момент – меньше, больше?

З.СВЕТОВА: Я была там 10 числа, во вторник, там уже не было как в Москве, там было лучше, но там было видно очень много очагов пожаров, потому что там сплошные леса, огромные леса, сосновые, березовые.

О.БЫЧКОВА: Торф там тоже есть.

З.СВЕТОВА: В основном там горят леса. И там заповедник тот самый, который подходит к Сарову. Но люди сидели на баулах, потому что им никто не объявлял об эвакуации, но им говорили о том, что они, например, не должны ни бани топить - вообще у них не было никакой воды, ни горячей, никакой – им специально там висели объявления, что не разводить костры в лесах. Везде по околице было видно, что бутылки пластиковые с водой – это на всякий случай, если трава загорится, чтобы можно было потушить. Но при этом, что меня поразило – вдоль трассы там с одной стороны идут зоны и там же поселки сотрудников, и леса. Мы подъехали - стоят пожарные машины, рядом стояли пожарные, говорят – мы уже на всякий случай здесь стоим, потому что сейчас мы потушили, но накануне погиб сотрудник одной из колоний, который был добровольцем. То есть, там все население мобилизовано на эти пожары, потому что огонь подходил к зонам, и было очень страшно – нужно было их эвакуировать. Но там была смешная ситуация, потому что на карте МЧС оказалось, что существует якобы дополнительная железная дорога, по которой можно было вывозить заключенных. Но как потом выяснилось, эта железная дорога уже в 2006 г. была вся разобрана, там не осталось даже шпал – ее всю разобрали. А МЧСники считали, что они туда пожарный поезд подвезут.

О.БЫЧКОВА: То есть, у них карты 2006 года, а может и раньше.

З.СВЕТОВА: Раньше. Поэтому как вывозить заключенных? Они хотели вывозить на специальных машинах, автозаках, - но это совершенно непонятно.

О.БЫЧКОВА: Сколько там сидит?

З.СВЕТОВА: 15 тысяч. И представляете, если со всех сторон леса, значит, если все это загорится, начнется паника – как их вывозить? Когда я собралась ехать, мне в ФСИНе Москвы сказали – знаете, туда ехать вам нельзя, потому что там чрезвычайная ситуация, там даже никаких встреч с заключенными, ни свиданий, нет - запрещено. Оказалось все это неправдой, свидания там происходят, заключенные сидят в зонах и ничего не знают о том, будет у них эвакуация, или не будет. Некоторые там в панике родным звонят. А с продавщицей в магазине разговорилась, она говорит – знаете, здесь такой был кошмар – объявили, что может быть эвакуация заключенных, чтобы все сотрудники собирали вещи. Мы вышли все на дорогу, подошли к лесу с лопатами, ведрами – чтобы помогать. Потому что сначала не было авиации, ничего, а потом, когда поняли, что дело плохо, то местные власти забили тревогу и сказали – давайте нам авиацию и вертолету. Они прилетели, и как-то более или менее этот лес потушили. Но потом мы поехали в два села, Вадовское селище и Подлясово. В этом селе был пожар 26 июля, и как местные жители рассказывают, в одном селе сгорело 56 домов, а в другом селе 29.

О.БЫЧКОВА: Из скольких?

З.СВЕТОВА: 140 домов в одном из этих сел. Но понимаете, как им было страшно? Это огромные села, и нет ни одной пожарной машины. И пожарные подъезжали уже тогда, когда уже сгорели эти дома, и люди тушили все сами. Они говорят, что и воды у них не было - у кого-то какой-то водоем был. То есть, люди были брошены на произвол судьбы. Но когда я туда приехала, там уже началась стройка. И что было интересно – например, в одном селе сгорело 56 домов, а будут строить только 17.

О.БЫЧКОВА: Почему?

З.СВЕТОВА: А может быть даже не 17, а 9, как мне сказали.

О.БЫЧКОВА: А остальных куда денут?

З.СВЕТОВА: Потому что, оказывается, там было много брошенных домов и еще потому, что выделили пока столько средств. Но самое главное, что там есть веб-камера Путина.

О.БЫЧКОВА: Вот я хотела спросить - камеру видели? Помахали ручкой?

З.СВЕТОВА: Видела. Но самое смешное, что я увидела рядом с камерой в машине сидит милиционер. Я к нему подошла, спросила – что вы тут делаете? Он говорит: а я камеру охраняю. Ее охраняют и днем и ночью, чтобы не украли. Вот так. И меня, конечно, поразило - одна женщина мне стала рассказывать, что у нее здесь был дом, что он сгорел за полчаса, что это был страшный вулкан, - я видела этот лес, это просто страшные скелеты, а раньше были потрясающие сосны. И она рассказывает, как все было ужасно, а потом вдруг совершенно без всякой связи мне говорит: Ну, спасибо Путину, спасибо Медведеву, спасибо правительству. Я говорю – а за что? - Ну, знаете, могла же вся деревня сгореть, а сгорела не вся.

О.БЫЧКОВА: Прямо как в известном анекдоте.

З.СВЕТОВА: Да. И все-таки прислали, в конце концов, - ну, в основном люди на пожарных машинах, я так поняла, что приехали сами – люди, которые работают в зонах и у которых родственники живут в этом селе. Я слышала историю, - у всех же мобильные телефоны, все звонят: мы горим. Люди садятся кто на легковушку, кто на пожарную машину, и давай в село.

О.БЫЧКОВА: А как они садятся на пожарную машину, где они ее берут?

З.СВЕТОВА: Там в каждой зоне есть своя пожарка, но одна пожарная машина обязательно должна остаться рядом с зоной, чтобы, не дай бог, если начнут гореть заключенные, чтобы их спасать. Там в этом смысле очень сложная ситуация.

О.БЫЧКОВА: То есть, там, где сидят заключенные, в зоне, там есть некая пожарная часть.

З.СВЕТОВА: Обязательно.

О.БЫЧКОВА: В селе пожарной части нет.

З.СВЕТОВА: В селе – нет.

О.БЫЧКОВА: Но от зоны до села какое-то расстояние существует, наверное, немаленькое?

З.СВЕТОВА: Довольно большое. Но дело в том, что люди, которые работают в этих зонах, они все местные, это как бы совершенно особая страта людей, которые потомственные тюремщики, их родители, бабушки и дедушки, живут в этих селах. И чтобы спасать своих родных, они садятся на эту пожарную машину и едут в это село. Одна машина остается – например, две машины стоят в пожарке при какой-то зоне, и они едут скорее, чтобы спасать родных, потому что «спасайся, кто может».

О.БЫЧКОВА: Но это правильно, наверное? Потому что если какие-то государственные соответствующие структуры не могут организовать так работу этих пожарных машин.

З.СВЕТОВА: Они не могут ничего организовать.

О.БЫЧКОВА: Тогда пускай люди сами это делают. В конце концов, люди лучше знают – если они здесь живут – куда ехать и как это все сделать.

З.СВЕТОВА: Но больше всего меня поразило другое. Я спрашивала у местных, почему возник пожар в лесу? Потому что там нет никаких торфяных болот. А они говорят: ну, мы знаем – тут руководители гуляли, шашлыки жарили. Я не поверила.

О.БЫЧКОВА: Да ладно?

З.СВЕТОВА: Но действительно - несколько человек мне об этом сказали. А потом они мне сказали – если не верите, проверьте, когда день рождения у местного руководителя в интернете. Я посмотрела, когда день рождения, и там все совпало. То есть получается, что запрещено разжигать в лесу огонь, но все равно люди там жарили шашлыки. Огонь пошел очень быстро поверху, его потушить уже невозможно, и он очень быстро распространяется, потому что ветер. Вот такая получилась жуткая совершенно ситуация.

О.БЫЧКОВА: Но история с начальственными шашлыками вообще неправдоподобно звучит. Мы понимаем, что люди несознательные бывают «кое-где у нас порой», но эти же начальники сами объявляют запрет на разжигание костров, сами организуют ресурсы для того, чтобы тушить пожар.

З.СВЕТОВА: Нет, знаете, просто потому, что у кого-то был день рождения, они в лесу устроили шашлыки - туда даже приехали пожарные машины, которые вроде как охраняли. Но там такая сушь, такая жарища, когда этот огонь пошел, они уже ничего сделать не могут. Может быть, они у себя где-то потушили, а искра пошла дальше, по лесу, подул ветер – распространился на несколько километров, на 4-5 километров пошел. Потому что жители мне рассказывали – мы звонили, туда и сюда сообщали, что мы видим, что в лесу что-то горит, а к ним инк тоне приехал. А когда уже начали дома гореть, когда они своим родственникам позвонил, тогда уже начали действительно что-то такое тушить.

О.БЫЧКОВА: Вы сказали, что заключенных не знали, как эвакуировать и как все это организовывать.

З.СВЕТОВА: Они говорят, что знали, что якобы у них был план, но что бы случилось, трудно представить – там огромные массы заключенных, там в каждой колонии по тысячу человек. А если бы они стали бежать, эти заключенные, что бы с ними случилось? То есть, это была бы катастрофа. Слава богу, ее удалось остановить.

О.БЫЧКОВА: То есть, огонь не дошел ни до одной зоны.

З.СВЕТОВА: Не дошел, но буквально на 200-300 метров не дошел.

О.БЫЧКОВА: Метров? То есть, он уже был здесь?

З.СВЕТОВА: В том-то и дело, что туда уже самолеты прилетели, говорят, что это был знаменитый самолет-амфибия.

О.БЫЧКОВА: Он же «амбиция».

З.СВЕТОВА: Да. Который сбрасывает воду на лес - сбрасывали. И таким образом потушили. Но вообще ситуация, конечно, страшная. Ощущение какого-то Апокалипсиса, когда уже и заключенные бегут, и люди сами тушат свои дома, пожарные не приходят, огромные леса горят.

О.БЫЧКОВА: У вас ощущение Апокалипсиса из-за чего? От того, что система беспомощна?

З.СВЕТОВА: Система абсолютно беспомощна.

О.БЫЧКОВА: Или от того, что стихия сильнее человека?

З.СВЕТОВА: Нет, у меня ощущение того, что система совершенно беспомощна, и что люди в таких обстоятельствах оказываются совершенно один на один, и только чудом и ценой огромных усилий - они же мобилизовали сотрудников ФСИНа туда, тюремщиков, которые стали добровольцами. Они рассказывали, что им марлевые маски выдали - они их использовали на пожаре, потому что респираторов не хватает. Один парень молодой там погиб, сотрудник одной из колоний - он тушил в свой выходной день – их всех обязали приходить в выходные дни на пожары, - вот этот молодой парень погиб, потому что на него упало горящее дерево. Ну, кто за это ответит? Никто не ответит. Еще я слышала, что один пожарник погиб. Не было нечего организовано, как будто там лесов нет. А леса всегда там были. Почему нет пожарных машин, почему в этих деревнях нет пожарных машин? Почему?

О.БЫЧКОВА: Даша, у вас тоже такое же ощущение?

Д.ДОБРИНА: У меня чуть-чуть другие ощущения. Те места, где была я, там пожарных машин было достаточно.

О.БЫЧКОВА: В Подмосковье.

Д.ДОБРИНА: Да. Там просто не было воды. Люди, живущие в этих селах, поселочках, дачных участках, объясняли – у нас нет воды. Нам самим нечем затушить какой-то очаг, который подступает к домам. Причем, это было в Шатурском районе - там торфяники, то есть, это даже не лесной пожар, это совсем другое дело, там вообще профессионалы должны с ним бороться. То есть, пруд там вычерпали до дна, и у нас, как всегда - приезжает одна машина, там чего-то не хватает, вызывают вторую. Кстати, я наблюдала не те картины, о которых Зоя сейчас рассказала – я видела несколько другую работу, работу добровольцев в Подмосковье. Известно, что как только начались пожары, люди сами побросали работу, кто-то взял отпуск, кто-то своей единственный выходной, поехал в Подмосковье тушить пожары. Я с этими людьми пообщалась – мне было интересно, что это за люди, кто они. Я ожидала несколько другого – я ожидала, что увижу, во-первых, местное население, что логично, потому что пожар вот, в пяти километрах от их дома. Ни одного жителя поселка Дмитровки - я называю этот поселок, он находится в Егорьевском районе, - я не знаю, насколько он велик или мал - я в нем была проездом. Я сразу направилась с нашим фотокорром в лес, где работали добровольцы - 22 человека, все москвичи. Спрашиваю – где местные?

О.БЫЧКОВА: А местные, может быть, в это время охраняют свои дома. Потому что они сюда уйдут, а в это время у них дома загорятся, а там, может быть, семья, дети остались.

Д.ДОБРИНА: Может быть и так. Не могу говорить за всех, но считаю, что логично идти - не всем, кто-то, естественно, должен оставаться на местах, - но бороться с этими очагами, с огнем, пока он не подступил к твоему дому. Если пожарные не справляются, - почему не справляются? - потому что у нас лесничих нет, просек нет, то есть, машина не может въехать вглубь леса, где очаг, и затушить этот огонь. У нас длина рукава пожарной машины 40 метров, а горит в 150 метрах от этой дороги. И то, эти дорожки в лесу делали наши военные – приехал танк, ребята-срочники, и они на этом своем транспорте пробивали путь. Просто перерезали этот лес на куски. И сами добровольцы - это ошибка, говорить, что они боролись с пожарами и огнем – они не тушили огонь, они всего лишь локализовали эти небольшие участки, очаги, где начиналось возгорание. Меня тоже это удивило – у них лопаты, стоит автоцистерна, из которой они наполняют «Жуки» - такие небольшие опрыскиватели, их используют дачники, чтобы использовать яблони – там расход воды минимальный.

О.БЫЧКОВА: То есть, это не для воды, а для каких-то химикатов, которые используют садоводы.

Д.ДОБРИНА: Совершенно верно. У них там вода, они ходят с этими «Жуками» по лесу, с лопатами. Их задача – окопать очаг, чтобы сделать прогалинку в 50 сантиметров, чтобы огонь понизу, по мху не пошел дальше. Естественно, что это адский труд. Если учесть, что там много молодых ребят, им просто физически сложно это делать.

О.БЫЧКОВА: Это же тяжело – надо ходить по лесу, а лес это не паркет, жарко очень.

Д.ДОБРИНА: Очень тяжело - любое дерево может упасть. У них работа - зашли в лес, что-то скрипнуло – бежим обратно. Потому что очень опасно. И в тот же день загорелся лес возле соседней деревушки, деревня Ерохино, в том же самом районе. Там вспыхнул верховой огонь, то есть, загорелись кроны. Это не огонь, который стелется по земле – его толком и не видно - там просто дым идет, и все, - глаз его не ловит, он не производит такого ужасного впечатления, хотя он поглощает громадные участки леса.

О.БЫЧКОВА: Хотя это самое страшное, как говорят на самом деле.

Д.ДОБРИНА: Да. А верховой огонь, который идет по кронам, очень быстро распространяется – говорят, до 50 километров в час его скорость, даже убежать от него невозможно, и он движется на деревушку. Вот тут я увидела гражданскую бдительность и активность, когда действительно повыскакивали все. То есть, когда огонь доходит до дома, у нас люди выскакивают с круглыми глазами, хватаются за лопаты, тащат воду – и старушки, и молодежь, все начинают что-то делать. А когда огонь в 5 километрах, тушат 22 москвича. Меня, если честно, это очень удивило. Может быть, это было не во всех районах, но я это увидела конкретно, побывав в Егорьевском районе, что еще немаловажно - не везде эти добровольцы нужны. Я не мог сказать, насколько велика та помощь, которую они оказывают – не нам оценивать, но, тем не менее, люди приехали. Для кого-то, может быть, такой экстрим очередной, времяпрепровождение на лоне природы. То есть, я задавала всем один и тот же вопрос – у вас отпуск, зачем вы сюда приехали, съездили бы, отдохнули, где дыма нет. Мне говорят: мы уже вернулись из-за границы, нам скучно – что в Москве сидеть, дымом дышать? Тут даже не так тяжело этот дым воспринимается, как в мегаполисе. Но я бы не сказала, что для них это развлечение – там люди все были адекватные, серьезные, не было чего-то, что вызвало бы негативные эмоции.

О.БЫЧКОВА: Но реакция понятна - чем сидеть и ныть от дыма, лучше поехать и попытаться что-то сделать - нормально.

Д.ДОБРИНА: Это нормально. И еще немаловажно – те поселки, в которых я была, там еще администрация добровольцев хорошо встретила. В лесу я увидела только одного местного жителя – это была глава поселковой администрации. Нина Александровна, которая просто как торпеда летала по этим лесам, следила за всем, была впереди пожарных, и я к ней пропиталась большим уважением – она нас встретила, чуть внимания нам уделила, и побежала дальше. Она еще как-то организовала эту работу, но и все - из местных не было больше никого. Не знаю, может быть, так и надо, но меня это удивило.

О.БЫЧКОВА: Нам трудно судить, сидя здесь, как надо на самом деле.

З.СВЕТОВА: Но думаю, что вы правы – местные были в шоке. Кто-то уже все потерял, а кто-то боялся потерять и охранял свой дом. Ну, кто там в этой деревне живет? Наверное, старушки. Разве там есть молодые, кто мог бы тушить лес?

Д.ДОБРИНА: Есть молодые, чему я и удивилась. Я тоже сначала спрашивать, где молодежь, где эти крепкие мужчины с вилами? Мне говорят - ну, собственно огонь еще далеко, мы тут сидим, держим ситуацию под контролем. А когда к другой деревне огонь подошел, прибежал краснощекий, красивый, с голым пузом и лопатой - меня это удивило.

З.СВЕТОВА: В селе Подлясово мне один мужчина рассказывал, что когда они заметили, что лес горит, то их собралось человек 10 из местных жителей, они взяли лопаты и пошли, пытались остановить огонь. Но когда пошел верховой пожар, они поняли, что они ничего сделать не могут, тогда они к своим домам и побежали, и стали звонить и взывать о помощи, но к ним несколько часов не приехал, и они обороняли свои дома.

О.БЫЧКОВА: Делаем небольшой перерыв, затем продолжим рассказ, как тушили пожары в Подмосковье и в Мордовии.

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА: Продолжаем программу. Мои гости сегодня – мои коллеги-журналисты, Дарья Добрина и Зоя Светова, которые наблюдали, как в российских регионах, в Подмосковье и Мордовии, борются с лесными пожарами. Зоя, вы сказали, что видели, что в какой-то деревне 56 домов сгорело, а строят 17, или даже 9. Я так и не поняла – денег не хватило, или 56 не нужны? Потому что одновременно то и другое быть не может. То есть, может быть, но это неправильно.

З.СВЕТОВА: Как объяснил мне председатель местного сельсовета, он сказал – да, сгорело 56 домов, но большая часть из них это были дома, в которых никто не жил - брошенные дома. Поэтому мы должны построить 17 домов - то есть, те, на которые есть документы.

О.БЫЧКОВА: То есть, потребность 17.

З.СВЕТОВА: Да. А потом директор фирмы, которая получила подряд, - он приехал из Саранска, говорит – а у меня план только на 9 домов. Я прошу – объясните, сколько домов будете строить? Он говорит – у меня только на 9 домов, и мы должны все это к 1 ноября построить. Ну, может быть, кому-то другому дадут подряд. Они говорят – приезжайте 1 ноября и проверьте, сколько домов мы построим.

О.БЫЧКОВА: А что они строят? Что сгорело и что будет у людей?

З.СВЕТОВА: Сгорели разные дома. У кого-то совершенно ветхие были. У одного дядечки была хибарка совсем около леса, и когда начался пожар, он говорит - я схватил документы и в лес побежал. То есть, он вообще не хотел ничего тушить, был в полной панике. Но у него теперь будет кирпичный дом, там у него будет водопровод, септик, то есть, условия гораздо лучше, чем было. Кроме того, им денежные компенсации выдают - всем уже по 10 тысяч выдали, и вроде бы обещали то ли по 100, то ли по 200 тысяч.

О.БЫЧКОВА: А дом дают бесплатно?

З.СВЕТОВА: Да, бесплатно. Поэтому некоторые, может быть, даже и завидуют, что у кого-то сгорел дом, и у них получится дом лучше, чем у них был. Ситуация в этом смысле непростая - как всегда в деревнях бывает - кто-то кому-то завидует.

О.БЫЧКОВА: Вы ощутили эту сложность?

З.СВЕТОВА: Да. Хотя с другой стороны, женщина, у которой сгорел дом, а ее соседи отстояли свой дом, она о них даже с какой-то неприязнью говорила, говорит - вот, они свой дом тушили, они молились, вышли с иконами, и вроде как бог им помог. То есть, ощущение такое, что люди пережили какой-то жуткий стресс, и между ними еще будут возникать какие-то отношения неприязни. Но пока это еще непонятно, - конечно, пожар это страшная трагедия.

О.БЫЧКОВА: Конечно страшная, и трудно требовать от людей адекватной реакции – и отношения к тому, что произошло, и отношения к окружающим после этого всего ужаса. Кстати, я не знаю, видели ли вы где-нибудь - но люди нуждаются просто в помощи психологов, как бывает после терактов или землетрясений. Обычно МЧС этим занимается.

З.СВЕТОВА: Там, где была я, никаких психологов, а люди действительно в стрессе – они мне рассказывали, что ночами они не спят, что они ночами выходят, смотрят, нет ли где пожара. У одной женщины муж пошел работать в лес тушить пожары, и говорит о том, что еще ничего не кончилось, что лес по-прежнему горит, то есть, все еще может вернуться – все зависит от ветра. Одна старушка, совершенно одинокая, рассказывала, что уже две недели ничего не ест - вся трясется, - ее дом чудом уцелел. Пожилые люди там живут одни. И больше всего меня поразило, что там есть люди, у которых по 5 детей, которые живут в разных областях России, и они к ним не приезжают, а старики так и живут. Спрашиваю - почему не поедете к своим детям? - А что я буду мешаться им? Вот так они одни и живут. Но мне кажется, что все-таки власти что могут, то делают. То, что они так быстро начали строительство, - я не знаю, грехи они какие-то замаливают, или ест такая установка, чтобы быстро эти дома построить, чтобы ничего не напоминало о том, что было, но строительство действительно началось.

О.БЫЧКОВА: А если они построят это действительно к 1 ноября и столько, сколько нужно, - уже неважно, по какой причине они это сделают - грехи замаливают, или им сильно по голове настучали - уже не имеет значения.

З.СВЕТОВА: Да, конечно. Еще у меня вопрос возник, что будет с этим лесом, который выгорел – там большое количество гектаров леса.

О.БЫЧКОВА: А что обычно делают с лесом, который сгорел?

З.СВЕТОВА: Его же надо заново сажать. Там были потрясающие сосновые леса, там какие-то заповедники рядом, где кабанов выращивают. Вот что с этим лесом будет? Там же экология очень сильно нарушена, и будет ли кто-нибудь этим заниматься? Потому что этот лес частный, он в частных руках, и насколько я слышала, люди, которым принадлежит этот лес, тушением пожара не занимались. Они и до этого этим лесом не занимались – там никаких просек в лесу не было, как раньше, когда были лесничие, которые прорубали эти противопожарные просеки – ничего этого там нет. Этот лес просто продавали.

О.БЫЧКОВА: Там просто чащоба.

З.СВЕТОВА: Не чащоба – этот лес продавали, потому что им никто не занимался. И теперь он сгорел, и будет ли его кто-нибудь восстанавливать, большой вопрос. Непонятно, как это все будет.

О.БЫЧКОВА: То есть, вы не слышали о том, чтобы хозяева этих лесных участков имели отношение к тушению пожаров?

З.СВЕТОВА: Абсолютно не слышала. Я слышала только о том, что люди сами тушили, родственники тушили, и что начальство, когда поняло, что дело плохо, что может все это действительно сгореть и придется эвакуировать заключенных, и они все разбегутся, то в этом районе начались очень серьезные пожарные учения - я так это называю, - началось серьезное тушение пожара с авиацией, вертолетами. Потому что сам этот район справиться своими силами с пожаром не мог. И это, мне кажется, позор, что нужно привлекать в последний момент, когда действительно могла произойти настоящая трагедия всего района.

Д.ДОБРИНА: Но там с воздуха тушили?

З.СВЕТОВА: Тушили. И только это и помогло. Мне люди говорили, что если бы тут не было зон, то мы бы все сгорели – на нас было бы наплевать. Потому что спасали заключенных, ну и своих сотрудников. Но был большой момент в том, что тут такая вещь стратегическая, как 17 исправительных колоний.

Д.ДОБРИНА: То место, где была я, там всего лишь один раз скинули воду, и все. А больше этот пожар никак не потушить.

О.БЫЧКОВА: А вы видели, как тушили торфяные пожары?

Д.ДОБРИНА: Нет, не видел. Я была в тот день, когда специалисты пожарные тушить не могли - просто потому, что очаг был в куще, в зарослях, ни проехать, ни подойти к нему. Только добровольцы ходили с лопатами, что-то там окапывали и обрызгивали. Собственно, я им тоже помогала в этом труде. А как работают профессионалы я так и не увидела.

О.БЫЧКОВА: А как было организовано существование там добровольцев? Я читала в каких-то блогах, что в каких-то регионах добровольцы сами должны были заниматься своим ночлегом, пропитанием, искать лопаты. Ну, приехали – хорошо, а дальше крутитесь, как хотите. В других местах вроде бы как-то пытались их организовать, чтобы включить в общую систему, что видели вы?

Д.ДОБРИНА: Как я уже сказала, ребятам-добровольцам, которые приехали, собственно, да и местным жителям довольно повезло с руководством, с главой поселковой администрации, которая встретила людей, которые приехали из Москвы, все они жили в здании школы. Школа там была средняя, сейчас из нее сделают начальную на базе средней, потому что молодежи все меньше и меньше в деревне, и эта школа сейчас превращена в базу - там живут, ночуют и едят ребята-волонтеры, в каких-то классах хранится одежда, респираторы, сапоги.

О.БЫЧКОВА: Они с собой это все привезли?

Д.ДОБРИНА: Кто-то привез с собой. Кто-то просто помогает, приносит, та же администрация помогла в данной ситуации. Хотя я слышала, что действительно во многих районах и регионах добровольцам, мягко говоря, не рады, воспринимают их как помеху. А в моем случае их нормально приняли. Но не будем забывать, что действительно многие люди откликнулись на эту беду, сдавали деньги, передавали вещи, покупали что надо. Недостатка в тех же лопатах, одежде, респираторах, еде – этого не было. Это все было. Ребята занимались только тем, что рано утром уезжали в лес, весь день тушили там огонь, им периодически воду подвозили – обычно одна-две автоцистерны. В ночь они возвращались обратно, хотя кто-то там оставался и дежурил, чтобы огонь снова не занялся и не охватил гораздо большую площадь.

О.БЫЧКОВА: А добровольцы были только мужики?

Д.ДОБРИНА: И девушки были, конечно. Причем, там были две потрясающие девушки - сотрудницы ППС, настоящие профессиональные спасатели. Но они там были не по долгу службы, а в свои отгулы собрались и поехали тушить огонь. То есть, для них это и проверка боем, оттачивание каких-то навыков, ну и плюс действительно доброе дело. Во всяком случае, местные жители, которые не особенно помогали тушить, воспринимали их положительно – молодцы, приехали, помогают. Пользу оценивать никто не борется, но тем не менее.

З.СВЕТОВА: В Мордовии я таких добровольцев, которые бы приехали из Москвы, не видела. Я слышала, что приезжали женщины из Синодального отдела, или просто те, кто привозил гуманитарную помощь в разные села, где были пожары.

О.БЫЧКОВА: От РПЦ?

З.СВЕТОВА: Или от РПЦ, или просто люди, которые сейчас в интернете самоорганизуются и просто договариваются.

О.БЫЧКОВА: Вы это видели?

З.СВЕТОВА: Я не видела, я слышала об этом.

О.БЫЧКОВА: Потому что мы знаем потрясающие примеры самоорганизации через интернет, когда это происходит в Москве и окрестностях. Понятно, что это все имеет территориальную привязку - ясно, страна большая. Но в Москве как это работает, мы это видели и слышали.

З.СВЕТОВА: Я читала сама в «Живом журнале», что две девушки на каком-то потрясающем внедорожнике сели и привезли огромное количество одежды по этим селам, но я их не застала. Они как раз тоже описали, что происходит в селах, в которых была я. А добровольцы в Мордовии – это сотрудники ФСИН, то есть, СМИ тюремщики, которые добровольно-принудительно ушли на пожары.

О.БЫЧКОВА: Но это добровольцы, которых мобилизовали.

З.СВЕТОВА: Да, их мобилизовали. Я знаю, что их всех вызвали из отпусков, и они как раз работали на пожарах. Даже в больницах хирурги оставили свои рабочие места и в этом заповеднике имени Смедовича, который подходит к Саровскому центру, там они тоже в этом лесу и тушили пожар и также оказывали медицинскую помощь. В принципе, все жители Мордовии были мобилизованы - Зубово-Полянского района и еще четырех районов, где была объявлена чрезвычайная ситуация.

О.БЫЧКОВА: Вообще, такое ощущение, что на уровне людей – и людей-начальников местных, и людей-жителей, добровольцев, людей, которые сидят в интернете и организуют помощь – на уровне людей все в основном себя проявили достойно, но на уровне системы просто совсем не так. Хотя система состоит из тех же самых людей, в конечном счете.

З.СВЕТОВА: Да. Был еще смешной момент – я это видела сама, потом читала какой-то репортаж про другую область. Когда едешь по трассе от Потьмы до Барашево, там очень плохая дорога. А из-за того, что очень много начальства приезжало, которое контролировало, как идет тушение пожара, - не знаю, может быть, там Шойгу приезжал, или кто-то еще, - во всяком случае, губернатор Мордовии по этой дороге ехал, или его заместители – вдруг эту дорогу стали латать. Ты едешь и видишь, как там стоят дорожные рабочие и латают эту дорогу - выглядит это довольно смешно: везде пожар, а тут наоборот, горячий асфальт дымится, - как-то это нелогично.

О.БЫЧКОВА: Почему нелогично?

З.СВЕТОВА: Какая-то это показуха, потому что лучше бы они пожар тушили, чем асфальт укладывали в пожарном же порядке. Они не меняли асфальт, а просто заливали выбоины.

О.БЫЧКОВА: Может, для проезда пожарных машин?

З.СВЕТОВА: Думаю, что скорее для начальства.

Д.ДОБРИНА: У нас всегда в провинции ждут начальства.

З.СВЕТОВА: Пожарная машина бы проехала - у нее лучшая проходимость.

Д.ДОБРИНА: Поэтому у нас в провинции любят, когда приезжает большое начальство - потому что тут же появляется дорога, которой до сих пор не было.

О.БЫЧКОВА: А почему вы говорите, что добровольцам где-то были не рады? Явно не хватало рук для тушения пожаров, судя по сообщениям.

Д.ДОБРИНА: Во-первых, начнем с того, что не все добровольцы из МЧС. Там были простые люди, системные администраторы, сотрудники.

О.БЫЧКОВА: На то они и добровольцы.

Д.ДОБРИНА: Да. Но очень многие люди признавались, что они не знают, как себя вести - они никогда не были на пожаре, а тем более, пожар в лесу. То есть, во-первых, за их жизнь кто-то должен отвечать, то есть, для тех же властей это тоже головная боль – не дай бог дерево свалится. Очень многие действительно не хотят эту головную боль принимать и не знают, как с этой проблемой справляться. Во-вторых, наверное, добровольцев у нас не любят на административном уровне, не любят активности. Потому что эти люди, как правило, больше говорят, в тех же самых блогах много чего пишут.

О.БЫЧКОВА: Права качают, на недостатки указывают.

Д.ДОБРИНА: Да, конечно. Пишут о том, о чем не хотели бы, чтобы было напечатано, а тут читают десятки, сотни тысяч людей – не любят у нас добровольцев и волонтеров куда-то пропускать. Потом очень часто это заканчивается определенными скандалами и проблемами у той же администрации.

О.БЫЧКОВА: Опять-таки – та же система совершенно не приспособлена для того, чтобы вбирать в себя какие-то дополнительные группы и все это структурировать. Понятно, что на какой-то линии могут быть добровольцы, а на какой-то линии только профессионалы, не говоря уже о том, что наверное, - я не знаю, сделал ли кто-то такой вывод - хотелось бы верить, что надо бы проводить какие-то тренинги для людей. Ну, будет еще лето, начнется новое – мало ли что там может произойти. Должна же быть какая-то - как это раньше называлось? Уже не помню.

З.СВЕТОВА: Гражданская оборона?

О.БЫЧКОВА: Типа того.

З.СВЕТОВА: Но когда была эта гражданская оборона, то был и лесничий, который знал лес, были просеки, по которым могла пройти машина, и они же отсекали этот очаг – то есть, горит один квадрат, огонь не переходит на второй, третий и на соседний. Сейчас этого ничего нет – все заросло и лес превратился - вот если даже спичка падает, то это все неуправляемая стихия. Мне кажется, чтобы проводить какие-то тренинги, сначала нужно привести в порядок то, что у нас есть.

О.БЫЧКОВА: В любом случае одно другому не мешает.

З.СВЕТОВА: Конечно. Но сами по себе тренинги не решат проблему.

О.БЫЧКОВА: Вместо того, чтобы молодых здоровых мужиков забирать на какие-нибудь малоосмысленные сборы, заберите их же на эту гражданскую оборону, научите махать лопатой, топором и тушить пожары. Для разумного мужика, видимо, не составит большого труда понять, что нужно делать, правда?

Д.ДОБРИНА: Вы правы. Кстати, вы заговорили о мужиках, которых на военные сборы собирают. Как эту дорогу прокладывали в лесу, которая отсекала огонь: прислали ребят-срочников, офицера, у них там техника, и он говорит: вот у меня 10 ребят, нам нужно 10 топоров. Мы пройдем по периметру и вручную вырубим. Ему объясняют: тут 80 километров по периметру, тут надо технику пускать. Он: да вы что, это же сколько солярки? Вот так у нас проблемы и решаются - лучше вручную 80 километров, чем солярка.

З.СВЕТОВА: Мне кажется, что проблема этой стихии показала, насколько все у нас в ужасном состоянии, вот это лесное хозяйство. Мы совершенно об этом забыли – что лесное хозяйство разрушено, что нет лесников – сейчас об этом все писали – нет хозяина у этого леса, и на самом деле это очень страшно. Получается, что у нас никто ни за что не отвечает: нет хозяев у леса, нет хозяев у пожарной службы. То есть, люди сами себя должны спасать. Для меня, когда я побывала в этих деревнях - я еще один раз убедилась, что человек должен сам себя спасать в этой стране. Как, например, я знаю, люди увозили своих детей из Москвы в панике, бросали работу. Мой сын со своей невесткой похватали своих детей и повезли куда-то в Ярославскую область, где не пахнет дымом, другие тоже повезли – мои коллеги, - то есть, люди себя спасали, потому что поняли, что государство их не спасет. И на самом деле это одна из тех вещей, которые мы узнали после пожаров. Еще, кроме того, вот эта мобилизация людей - конечно, это очень большая история – люди, которые мобилизовались в интернете, и которые не себя защищали, не только своих детей увозили, но они поехали к тем, которые нуждаются в помощи - я считаю, что это очень здорово.

О.БЫЧКОВА: Это вообще новая история, это принципиально качественно другая какая-то система.

З.СВЕТОВА: Но она не новая, я не соглашусь.

О.БЫЧКОВА: Не новая в принципе, но новая в таком количестве.

З.СВЕТОВА: Да, потому что были у нас такие организации, как «Мурзики», которые ездили в детские дома, «Отказники.ру», которые помогают новорожденным - вот эти группки людей среднего класса, которые мобилизуются и помогают другим.

О.БЫЧКОВА: даже была какая-то локальная история, когда были взрывы в Москве в метро, когда люди просто начинали созваниваться и ездить на своих машинах вокруг этих станций и развозить бесплатно куда-то кого-то.

Д.ДОБРИНА: Пока таксисты брали большие деньги.

О.БЫЧКОВА: Да, пока таксисты там искали денег, хотя и не все таксисты были сволочи, потому что и таксисты тоже это делали.

З.СВЕТОВА: Мне кажется, это такой своего рода протест людей, потому что власть ничего не может сделать и они понимают, что надо не только самим себе помогать, но и помогать другим - как бы вот такое самовыживание. Мне кажется, что это очень важная история, но лучше бы не было таких катаклизмов, когда эта гражданская активность будет проявляться.

Д.ДОБРИНА: И ужасно, что эта гражданская активность, источником ее является понимание того, что власть не поможет. Это ужасно, когда люди живут с этой мыслью. Кстати, власть действительно иногда не так плоха, как мы о ней изначально думаем, помогает. Но то, что мы в нее не верим – это ужасно.

З.СВЕТОВА: Еще что я вынесла из этой поездки – народ этой власти абсолютно не верит. История про то, что руководители шашлыки жарили – может быть, они ничего не жарили в лесу, но люди сразу же начинают думать – отчего пошел огонь? Да от того, что руководители гуляли.

О.БЫЧКОВА: Показательно, что в это все сразу поверили.

З.СВЕТОВА: И все сразу в это верят.

О.БЫЧКОВА: Вне зависимости от того, правда это, или нет.

З.СВЕТОВА: Да. И это, конечно, удивительно.

Д.ДОБРИНА: Думаю, что эта легенда ходит не по одной области.

З.СВЕТОВА: Думаю, что по всей России.

О.БЫЧКОВА: Вполне возможно. Ну что же, спасибо вам большое - Зоя Светова, обозреватель журнала «Нью Таймс» и Дарья Добрина, корреспондент «Комсомольской правды» были сегодня в программе «Своими глазами», рассказывали о том, как тушили лесные пожары. Боюсь, что еще нам эту тему придется продолжать. Спасибо вам большое, приходите. Всего вам доброго. Полная версия: http://echo.msk.ru/programs/svoi-glaza/703481-echo/

[kolibri]

В продолжении нашего сотрудничества с РИА Новости, там разместили наш анонс о мероприятии:
http://deti.rian.ru/newstd/20100820/200032520.html .
Спасибо!

Акция помощи детям-сиротам пройдет в гипермаркете "Глобус"

© Благотворительный фонд "Волонтеры в помощь детям-сиротам"
15:18 20.08.2010

21 августа Благотворительный Фонд "Волонтеры в помощь детям-сиротам" проводит благотворительную акцию помощи детям-сиротам в гипермаркете "Глобус" в городе Щелково.

Основная цель акции - собрать "все для школы". К участию приглашаются волонтеры. Необходима помощь в привлечении покупателей магазина к акции, а также нужно будет раздавать листовки и дежурить на стенде. Также нужны волонтеры с машинами для перевозки собранного на склады, сортировки и учета собранного. Подробная информация - на сайте otkazniki.ru.

Движение "Волонтеры в помощь детям-сиротам" возникло в 2007 году как реакция на чудовищную ситуацию с отказниками - детьми, оставшимися без заботы родителей и помощи государства и вынужденными проживать в больничных палатах. За три года общественному движению удалось не только оказать поддержку более чем сотне медицинских учреждений, в которых содержатся дети-сироты, но и добиться пересмотра законодательства в Московской области.

Отказники.ру оказывают материальную помощь больницам, которые в этом остро нуждаются в случае отсутствия или неполного государственного финансирования. Приоритетными направлениями деятельности движения являются разработка и осуществление проектов, направленных на профилактику социального сиротства и продвижение семейного устройства детей.

28 августа 2010 г. Ролик Оли Легкий Бриз о мастер-классе по лоскутной кукле:
http://www.youtube.com/watch?v=48I53xaXODo